Арад-Нинкилим жалел сердца профанов. Он не стал рассказывать про чёрные бомбы.
Возражений не было.
Привратник снова вышел во дворик, ещё раз убедился, что царапины на месте. Разумеется, их следует уничтожить. Даже если изловить адептов, этой разметкой всё равно кто-то может воспользоваться.
Поэтому царапины надо стереть. Но не сейчас. Пусть будут, пусть свидетельствуют.
Арад-Нинкилим спустился на улицу, но зашагал на наверх, куда собирался идти, и вниз, в район Зунд. Где бежит коричневая вода каналов, и прямо под глинобитными стенами домов растут тростники.
Там же были храмы зерна, надстроенные прямо перед полукруглыми крышами зернохранилищ. Не только жрецы сторожили золото зёрен. Полосатые, пустынного окраса кошки и прирученные мангусты крались по стенам и попадались под ноги.
Арад-Нинкилим зашёл в малый храм, стоявший чуть поодаль. Простёрся на полу, а потом поднялся, упаковал печать от городских ворот в мешочек и опустил его в одну из ячеек, после чего накрыл каменной крышкой.
Снять эту крышку сможет или он сам, или жрец зерна высшего посвящения. Так что чтобы с ним сегодня не случилось — злодеи не смогут овладеть печатью и останутся заперты в городе. Если не догадаются подорвать главные ворота — но и тогда их шансы будут невелики.
Теперь можно и наверх, в Шац. Раскалённые полуденным солнцем улицы были совершенно пустыми.
А вот и постоялый двор. Арад-Нинкилим без стука вошёл через главные ворота и оказался в тесном мощёном дворике. Солнце нагрело камни так сильно. что здесь было ещё жарче, чем на улице. Жар от камней дышал на лицо.
Рядом, в полумраке загона, распрягали верблюда со знакомыми бирками. Всё сходится. Они здесь.
Никто из служителей не вышел его встречать. Видимо, считалось, что в это время дня человек придёт сюда только по очень важному делу. А когда твоё дело настолько важное, человек не станет препираться из-за церемоний.
Арад-Нинкилим вступил под навес, где расположились купцы. Там царил душный полумрак. Жарко было, как на улице. Юный привратник чувствовал, как намокла у него шея.
Он сразу опознал тех караванщиков, которые прошли с утра. Пятеро грузных мужчин в иноземной, узорчатой одежде и с подстриженными рыжими бородами сидели вокруг стола, и пили из крошечных чашечек чай, зелёный, как бирюза. Старший из них заменил Арад-Нинкилима и сверкнул в его сторону хитрым жёлтым глазом.
Скрываться было бессмысленно. Арад-Нинкилим подошёл ближе.
— Ты ожидаешь кого-то? Или мы упустили некий ритуал? — спросил старший. Было заметно, что его власть над соратниками не меньше, чем у десятника. Но все пятеро делали вид, что равны.
— Нет. Я пришёл сам по себе. Хотел поговорить.
— В таком случае, чего тебе нужно, мальчик в белых одеждах? — старший усмехнулся. Под чёрной бородой сверкнули белые зубы.
— Я бы хотел побольше узнать о ЗаБоге, — спокойно сказал Арад-Нинкилим, глядя прямо в жёлтые глаза старшего.
— Это почти бесполезно, — усмехнулся мужчина, — Если то, что про него рассказывают, правда, ЗаБог играет всеми богами и людьми. И теми, кто поклоняется ему, и теми, кто проклинает. И даже теми, кто и не догадывается о его существовании. Сколько не узнавай — твой удел от этого не изменится.
— Я слышал, он даёт великое могущество тем, кто ему служит, — Арад-Нинкилим смотрел внимательно, не отводя глаз, — Могущество плести заклинания, и их же сокрушать. Правда ли это?
— Интересно, как ты собираешься это узнать? Храмов у него нет, книг его служители тоже не пишут…
Вместо ответа Арад-Нинкилим сел, скрестив ноги, за столик. Двое караванщиков посмотрели на него мрачно, но посторонились, уступая место.
— Что такое, мальчик? — спросил старший. — Разве мы тебя приглашали?
— Вы так много знаете о ЗаБоге, — как ни в чём ни бывало, произнёс Арад-Нинкилим, — что мне стало ужасно интересно — откуда? Наши храмовые библиотеки ужасно неполны. Вы даже представить себе не можете, как мало удаётся из них узнать.
— Мы подчиняемся законам вашего города. Разве этого недостаточно?
— Я не подвергаю сомнению вашу честность. Я просто хотел обсудить… возможность небольшого торга. Может быть, у меня есть нечто, что может быть полезно вам. А у вас — нечто, полезное для меня.
Старший сделал знак глазами. Тот, что сидел по правую руку, наполнил чашку и протянул Арад-Нинкилиму.
— Ты говоришь о контрабанде? — спросил старший. — Запрещённые товары? Нас это не интересует. Мы соблюдаем законы.
— Я говорю о торге, а не контрабанде.
Старший посмотрел на него очень внимательно.
— Служишь Нинкилим? — произнёс он таким тоном, словно только сейчас заметил собранные в хвост волосы юноши.
— Именно так.
— С каких пор служители
Вместо ответа Арад-Нинкилим принял чашку и как ни в чём ни бывало опрокинул чай в рот… Чай был тёплый, почти горячий — но всё равно освежал.
— Хорошо, — произнёс старший, — Интересно. Говори.
Арад-Нинкилим протянул пустую чашку. Её снова наполнили. Он сделал глоток и заговорил.
— Я слышал, что в северных королевствах сейчас неспокойно. Короны под угрозой, солдаты предпочитают воевать друг с другом. Империя даже перебросила солдат из северных гарнизонов, потому что они нужнее в наших пустынях. Они считают, что угрозы с севера больше нет.
— Мы давно там не были на севере. Но раз империя смогла захватить уже целых два священных города — план имперских военачальника оказался верным. Такого не случалось, пожалуй, уже три столетия.
— И вот какой у меня вопрос, — продолжал Арад-Нинкилим, наклонив голову, словно собирался ещё глубже заглянуть в глаза караванщика, — Насколько тёмные силы в этом замешаны?
— В мире много зла. Тёмные силы замешены во всё. С одной стороны, или с другой.
— Но кто это делает? — продолжал Арад-Нинкилим. — Откуда столько тёмных колдунов, особенно не на королевской службе? Неужели так сильно возрос интерес к древним знаниям? Это просто человеческая глупость? Или ЗаБог решил теперь… играть жёстче?
Его чашка уже была пуста. Старший повторил знак и его подручный снова начал наполнять чашку.
Арад-Нинкилим продолжал смотреть. Его дыхание было спокойным. Намокшая от пота мантия прилипла к телу, очерчивая мышцы груди, и было заметно, что другой одежды под мантией у него нет.
Чашка с бирюзовой жидкостью дымилась. В полумраке казалось, что она светится.
Он протянул руку к чашке — а в следующее мгновение одним движением перехватил и врезал по столу рукой своего соседа справа.
Короткий стилет заскакал по столу, похожий не убегающего скорпиона.
Глава 10. Тишина после битвы
17. Бастард Квендульф
— Что ты здесь делаешь… сын? — отец ещё не привык к неожиданному потомку.
Квендульф посмотрел на отца. Светлые, словно обклееные фольгой доспехи и шлем казались дорогими и грозными. Но даже сейчас, в неверном свете фонарей, было заметно, как непривычно уже немолодому помещику таскать на себе столько железа.
Юный бастард уже собирался ответить что-то почтительное. Но пригляделся лучше и заметил ещё кое-что.
Лицо отца оказалось неожиданно старым. Доспехи плохо, но отражали свет и Квендульф смог разглядеть, что лицо усыхает и покрывается морщинами, а из-под шлема выбилась седая прядь.
А ещё отец был на голову ниже своего побочного потомка. Это было заметно даже сейчас, когда он был в шлеме.
Непонятно, почему так вышло. Может, дело было в Квендульфе. Бастард был рослым парнем. А может, это годы согнули отца. Они никого не щадят — кроме выродков, вроде Короля-Узурпатора или пастыря Сибби.
Квендульф расправил плечи, посмотрел на отца снизу вверх и сказал.
— Это было из-за одной девушки. Я приехал её спасти. Но это мне не удалось
Голос прозвучал так гордо и звучно, что он сам удивился. Юный бастард перевёл взгляд на остальной отряд и увидел, что солдаты смотрят на него с восхищением. А рыжий, что стоял ближе всех, даже заулыбался и качнул головой.