Но он был слишком устал, чтобы понять, чего именно нет.
А вот и оруженосец, Милон. Он был на два года младше Ладислава и на полголовы ниже, с пухлыми губами и волосами, похожими на сухую солому. Парадно одетый и даже расчёсанный, он бежал через двор, распугивая неповоротливых кур. В руке у оруженосца был свиток.
Милон был приятный мальчик. Однако у него был недостаток, — один, но серьёзный. Внебрачный сын кого-то из патрульных рыцарей, он попал на службу, потому что был наполовину благородный и смекалистый. Но каждый раз, когда Ладислав его видел, он вспоминал, что Олесса — не менее благородна и даже крепче сложена. Но Милон со временем проберётся в благородная сословье, а Олессу так и норовят вытолкать в служанки. Просто потому, что она — девица и у ней нет родичей, готовых её защитить.
Всё наладилось только когда начался роман. Милон стал для Олессы вместо младшего брата — и Ладислав перестал на него злиться.
Где-то рядом спешилась Гервёр. Она встала по правую руку и с интересом оглядывалась по сторонам. Видимо, сравнивала его вотчину с родными местами. Но по её холодному лицу было невозможно прочитать, в чью пользу это сравнение.
Ладислав принял свиток и с достоинством его развернул. Он уже знал, кто пишет и о чём, но всё равно разворачивал с трепетом. Вдруг там что-то неожиданное. Или хотя бы отправитель другой.
Нет, ничего неожиданного. Было так обидно, что даже не хотелось читать скучные каллиграфически выписанные строки.
Дядя зазывал в гости. Ни о миссии Ладислава, ни о заговоре — ни слова. Даже про драконов не написал.
Дядюшка Ронислав был на десять лет старше и заведовал Огненной Конюшней. Он тоже имел права на поместья, но ограничился титулом. Кто согласиться управлять деревянном замком на болоте, если можешь как и прежде жить в столице и надзирать за королевскими драконами?
Если бы не заговор, Ладислав нашёл бы неотложные дела и никуда не поехал. У него гостит Гервёр, какие тут поездки!..
Как и все бедные родственники, юный барон Томирский ненавидел, когда ему об этом напоминал.
Но придётся собираться. Но не сегодня — через пару дней. Они же не знают там, в столицах, в какой именно день он вернулся и как много должен был решить по хозяйству.
На этот раз можно в карете. Её, конечно, мотает на просёлочных дорогах, особенно если корни. Но верхом на большие расстояния есть смысл ездить только на войну или на такие вот секретные миссии. Слишком утомляет.
Ладислав разминал задеревеневшие ноги. И пошёл осматривать замок — не начал ли он зарастать крапивой и лопухом, когда остался без хозяина.
Конюшня была в порядке. Когда он вошёл, лошади подняли довольные морды. И его конь, и светлая кобыла Гервёр получили достойное место и уже вовсю хрупали овсом.
Тогда Ладислав пошёл проверять сад. Разве что теперь, после путешествия, он казался тесным и неряшливым. Кустов можно посадить и больше, а яблонь всего две.
Гервёр с видом хозяйки положения сорвала ветку чёрной смородины и отправила в рот.
— Неплохо, — заметила она, — Сорт незнакомый, но вкусные… Кстати, почему ты её не поприветствовал?
— Кого?
Кончики губ Гервёр чуть-чуть поднялись.
— Ту девушку, которую ты как-то встретил в этом саду.
Ладиславу показалось, что мир вокруг него завертелся, как колесо.
Олессы он сегодня не видел. Он знал, что она не могла не прийти и он не мог её не заметить. Но куда она делась? Почему не пришла?
— Милон! — крикнул он так, что с болота поднялась стая птицы. — Милон, чтоб тебя!
Оруженосец появился тут же. Видимо, он стоял рядом, ожидал приказа.
— Милон… — Ладислав перевёл дыхание, — Почему Олесса не вышла меня встречать?
— Я думаю, её просто нет в замке.
На этом месте барон Томирский уже не мог себя сдерживать. Он схватил мальчишку за плечи и принялся трясти, не переставая выкрикивать вопросы.
— Нет в замке? Нет в замке?! А куда она делась? Ты будешь говорить, что не знаешь, где она? Да? Да?..
— Знаю, ваше благородие, знаю! Только не тяните так сильно.
Ладислав с брезгливым видом отшвырнул Милора и скомандовал:
— Говори!
— Она в Пегих Болотах, с верными людьми.
— Что?..
— Вы же велели проверить насчёт зелёных детей, — напомнил мальчишка. — А потом уехали, никому в замке ничего и не приказали. Молодая Госпожа отлично запомнила и каждый день напоминала, что Пегие Болота проверить надо. Ну а у них у всех, как всегда, отговорки. А тут за Шапанью десять коров пропадает. И молодая Госпожа решила пример показать. Как могла, за одну кормёжку, собрала молодых парней и отправились чистить леса… Господин, куда же вы! Позвольте вас сопровождать! Я же ваш оруженосец!
31. Квендульф, невольник
Ближе к полудню у Квендульфа начались галлюцинации.
Вокруг был вполне благодатный пейзаж с зелёным лугами и пальмами. На горизонте — рощицы из непривычных южныз деревьев. Но солнце жарило так немилосердно, что пот лил в три ручья, а в голове поднималась муть.
Сначала перед глазами плавали алые медузы. Потом они вступили в сражение. Парусник продолжал скользить по реке, но ветер от парусов не освежал, а дышал в лицо густым жаром, словно печь.
Потом кто-то невидимый начал шептать ему в ухо: “…колесо колесо колесо…”. Квендульф потряс головой, пошевелил плечами (руки были по-прежнему связаны). Но голос не успокоился.
Это раздражало ещё сильней, чем медузы. Если духи хотят с ним поболтать — пусть говорят. Но пусть говорят хоть что-то осмысленное.
“Ты так и умрёшь вот так”- сказал всё тот же голосок и пропал. Зато появилось, расталкивая сражающихся медуз, огромное белое облако. Оно плыло навстречу, угловатое и бесформенное, сделанное из твёрдого пара, и всё изрытое шахтаи и гротаими, где продолжают ютиться люди. Юный невольник пригляделся получше и вдруг понял, что это не облако, а целый город.
Неужели это Бад-Табир? Неужели приехали?
Он ощутил прилив сил. Поднялся, сел, поморгал глазами, пытаясь стряхнуть головокружение. Потом прочитал короткую молитву. Молитва была для Старых Богов, мать часто читала её в детстве, когда он болел. И вот прошли годы и мать жива — а он, Квендульф, всё равно, что умер.
Интересно, ей сообщили? Даже если и сообщили — она, как и положено матери, уверена, что это ошибка. Продали в рабство кого-то другое, имя обычное и популярное. А её маленький Квендульф просто пропал без вести и обязательно вернётся. Рано или поздно — вернётся!
Не бойся, мама, — подумал Квендульф, — Я однажды вернусь. Я сделаю всё, чтобы вернуться.
Парусник свернул к причалу. Дальше фарватер был сложнее — город разрезал реку каналами и запрудами, русло обмелело и проступили островки, поросшие высокой болотной травой. На дамбах, что разделяли каналы, уже суетились человечки с вёдрами и деревянными лопатами.
От этой картины стало ещё печальней. Вот оно, прямо перед глазами — угнетение человека человеком.
Квендульф предположил, что там, среди запруд, должен быть главный речной порт. Ведь не может же эта пристань в полторы деревяшки снабжать такой большой город!.. Она была ещё меньше той, что они видели.
Как бы там ни было, надо выбираться. Офицеры уже встали, жрец тоже поднялся. Квендульф дождался, пока парусник встанет на прикол, и встал вместе со всеми, взвалив на плечи второго раба.
Тот был совсем плох. Тело разбухло, кожа позеленели, голова болталась, словно у пугала, а толстые губы не говорили ни слова. Квендульф не успел узнать ни его имени, ни откуда он родом, ни где тот был в ту памятную ночь… и был ли он вообще в ту ночь среди мятежников. Его могли отправить сюда и за другое преступление.
Офицеры надеялись, что его купят и в таком виде. Едва ли он был первым, кто так заболел. У жрецов должны быть снадобья, они же живут в этих местах со времён потопа. Не просто так искусство здешних лекарей гремит на весь мир.
Маловато мы работников привезли, — думал Квендульф, — Недостаточно много народу по первому классу пустили. А ради меня одного… ну ладно, нас, полутора человек, не стоило отвлекать так много людей.