Интересно, вскроется, что большая часть партии ушла в рабы-наёмники некоему Ашшурам-Аппи? Квендульф очень хотел, чтобы вскрылось и эти тупые офицеры ещё раз пошли знакомым путём — только теперь на вёслах и невольниками.
Они шли в сторону города, причём нагруженный Квендульф шёл бодрее всех, несмотря на оковы и галлюцинации. Его ожидало там будущее — счастливое или бесконечно безнадёжное. А их — опасная, унылая служба.
Этот город был заметно больше чем те, что они видели раньше. Стена начиналась у воды и уходила вдаль, очень медленно забирая к востоку. На каждом кирпиче были написаны загадочные знаки, похожие на узоры древесных червей.
Идти было недалеко. В сотне шагов от воды возвышалась огромная квадратная башня, высотой в три этажа и шириной в дом. Внутри — просторная арка ворот. Арка была настолько просторной и высокой, что в неё без проблем можно провести слона.
Что-то щёлкнуло на той стороне ворот. Несколько искорок проскользнули между створок и погасли на земле. Такие же искорки летели от браслета Гервёр… Теперь ему казалось, что он видел их очень давно, может быть в прошлой жизни.
И вот ворота священного города начали расходиться. Квендульф ожидал увидеть длинные, вымощенные мрамором улицы — но увидел накрытый тенью внутренний дворик. Мозаика на полу изображала солнечный круг, что тянул лучи, похожие на щупальца осьминога. На скамьях сидели грузные стражники в длинных синих одеждах и с короткими копьями. Были и статуи — два алебастровых львы с бородатыми человеческими головами взирали на чужеземцев с грозным презрением.
А сбоку, в небольшой нише, сидел за столиком юный мальчик в жреческом облачении, с волосами, завязанными в хвост. Столик напоминал тот, что он видел у дознавателя. И этот человек был опасней, чем все стражники вместе взятые. Квендульф чуял это носом. Всё-таки он был прирождённый воин. В выборе союзников он ошибался постоянно. Но в оценке сил противника — никогда. Именно поэтому он так здорово сражался с тренированными гвардейцами короля-узурпатора.
Этот опасный юноша был примерно его лет. Смуглая кожа, особенно выразительная вместе со светлым облачением, внимательные миндалевидные глаза — видимо, все местные жители напоминали давнишнего проповедника. И одежда служителей старых богов была им и правда к лицу.
Плечи были тонкие, пальцы длинные — но чувствовалось, что силы и ловкости в нём достаточно.
Он тоже обратил внимание на Квендульфа. Чуть сощуренные глаза постоянно поблёскивали, словно у небольшого, но достаточно хитрого животного.
В тот день Квендульф и Арад-Нинкилим увидели друг друга первый раз в жизни. И оба почуяли в новом знакомом родственную душу. Но пока они не знали даже имён друг друга
— Что со вторым? — спросил Арад-Нинкилим на новодраконском языке. У него был тот же акцент, что у проповедника.
— Выпил речной воды, — ответил Квендульф, — Мы говорили ему, что нельзя, что он испортит живот, понос будет или что похуже. А он сказал, что ему надристать. На всё ему надристать… И вот его приходится носить — потому что похуже, то и случилось.
Юный служитель начал отдавать приказы на диковинном местном наречии, шипящем и мелодичном. Квендульф напряг слух, но не смог различить ни одного знакомого слова.
Жрец с парусника изобразил улыбку и пригласил офицеров следовать за ним. Они охотно пошли. Тем временем дюжий стражник подошёл к Квендульфу, снял больного с его спины и утащил прочь со двора.
Стало легче дышать. И Квендульф наконец-то смог расправить плечи.
Юный служитель встал из-за стола и подошёл к Квендульфу.
— Следуй за мной, — сказал он, опять на языке новодраконском.
— Куда?
— Туда, где я сделаю из тебя настоящего невольника.
Глава 18. Жертвенный камень
32. Ладислав, барон Томирский
— Что известно о зелёных детях? — спросила Гервёр.
Они отправились втроём — Ладислав, Гервёр и Милон. До деревень, откуда дошли подозрительные новости, было ещё полдня пути. Но Пегие Болота уже начались. Дорогу обступали осинники и дубравы. Иногда деревья расступалис и они видели, как блестит в прогалинах участки открытой воды в мохнатом воротнике камышей.
— Это странные животные, — начал Ладислав, — Может быть, слишком умные обезьяны, а может, слишком обезьяноподобные люди. У них яйцевидные лысые головы, лягушачье-зелёная кода, а сами они мелкие, не больше детей — и такие же злобные. Прежде, до потопа, они процветали, ещё больше, чем люди и построили огромные города. Их и сейчас показывают в пустынных предгорьях империи.
— Дальше.
— Никто не знает, есть ли у них душа. Но люди для них — всё равно, что дикие звери. Они охотятся на людей, убивают и едят. У них есть речь, но они не желают с нами разговаривать, а угодив в плен — умирают, как аксолотль, лишённый воды. Их язык так и не изучен. Не один народ не может с ними ужиться. Поэтому зелёные дети и живут там, где никто другой не согласен. Раньше, пока шли войны, они неплохо себя чувствовали в Шатровых Горах и Печальных болтах! Но теперешний царь царей взялся за них всерьёз. Их истребляют, как грызунов, а уцелевшие бегут в соседние государства, где их тоже ждёт смерть. К счастью, у них нет других поселений кроме деревенек, что на бесприютный окраинах Империи. Так что им негде пустить корни. Со временем люди истребят их до конца. Проделают с ними то, что они собирались проделать с людьми.
— Зелёные дети живут не только в Империи, — возразила Гервёр, — Раньше зелёные дети жили и здесь.
Похоже, она знала про зелёных больше, чем изображала.
— Возможно. Кто знает, что тут творилось до потопа… Но я думаю, это просто легенда. Люди любят сказки про Империю и хотят привозить оттуда даже чудовищ.
— Раньше зелёные дети жили и здесь, — повтонила Гервёр, — пока их не истребил мой прадед, Гакон Одноглазый. Но это было давно, на самой заре Старой Династии. За это он и получил титул и замок из выморочным земель. Но не все потомки унаследовали его доблесть.
Ладислав впервые задумался, как недолго правила Старая Династия и как много людей помнила её начало. Ведь его прадеды тоже жили в те времена… Молодой барониТомирский помнил цифры в годах, но никогда не задумывался, что они могут значить.
Однако он не успел додумать эту мысль до конца.
— Ваша светлость! — закричал Милон.-. О, боги-боги-боги… Ваша светлость, они тут везде!
В высокой болотной траве — зелёные головы. Ещё одна кучка — дальше. за деревьями. А на Как он мог их не заметить?..
Они-то прекрасно его разглядели и уже приближались, шевеля зыбкими, как медуза, губами. Ладислав ловко, как на тренировке, выхватил рапиру. А потом пустил коня прямо на зелёных тварей.
У зелёных были деревянные копья. Не удивительно — без оруди. Но на этом их мастерство и закончилось. Было заметно, что убивать и пожирать они любят куда больше, чем изобретать и готовить.
Славный конь срезал первого ударом копыт. Второго зарубил сам Ладислав, отработанным, отточенным движением. Серая, похожа на ртуть кровь обагрила клинок.
Он обернулся, поискал других врагов и обнаружил, что битва так и не успела начаться. Гервёр и Милон гарцевали с рапирами, что успели распробовать серую кровь — а зелёные уже убегали. Юный барон заметил. что они бегут по берегу зеркало болотного омута. Видимо, топь была смертельно опасна даже для них.
— За ними! — крикнул Ладислав и бросился в атаку первым. Если они упустят время, то безопасной тропы уже не найдут.
Преследовать зелёных детей было чудо как весело. Их тупых умишек хватило, чтобы понять, что не на тех напали — так что они убегали быстро, жалобно хныкая на бегу. Однако для людей такая охота была непроста — болотная почва еле держала тяжёлых коней.
Зелёные дети были некудышными бойцами против тренированных всадников, даже таких юных. Но зато дети были легче, вертлявей и легко уходили по топкой кромке болота.