Путь получился на удивление удобным. Даже шары от ЗаБога остались нетронутыми. Жители деревень слышали об успехах имперской армии и принимали юношей за сборщика налогов и телохранителя — и подозревали, что если их обидеть, то их ждёт что-то похуже налогов. Сами жители жаловались на бедность и неурожайный год, но жареную рыба, солёный козий сыр и рыжее вино из фиников находили всегда. И расспрашивали, что задумал царь царей и какие ещё города будут захвачены.
Сами жители ничего особенного рассказать не могли. Они прятались в тростниковых деревеньках от солнца, гордых горожан, войны и новостей. Единственное, что удалось узнать — очень упитанный маг Ашшурам-аппи и его только что купленная армия здесь, кажется, не проходили.
Когда до Морского Гнезда остался день пути, возле дороге оказался скелет дракона. Высохший и пожелтевший, он казался вырезанным из песчаника. Квендульф зашёл в этот странный костяной коридор и раскинул руки, чтобы коснуться рёбер.
Этот дракон погиб, скорее всего, в Облачной Битве на последней войны Старой Династии с Империей. Это была первая и пока ещё последняя битва в истории, когда в небе схлестнулись драконы, а люди только смотрели с земли.
Несмотря на начало упадка, шансы Старой Династии в той войне были неплохи. И то, что династия не смогли ими воспользоваться, сделало её падение неизбежным.
Наконец, они увидели море, голубое, глубокое и приветливое, не тронутое тёмным речным илом. А ещё через два дня они очутились в симпатичном имперском городке Кашаме. Там были кораблики, возившие до Уккара и обратно, и один единственный постоялый двор с одеялами почти без клопов.
На корабле Квендульфу стало плохо. Маленькое судёнышко мотало даже при слабом ветре, а ещё нахлынули воспоминания о том, что он ещё недавно был невольником. Он лежал на горячей палубе, а Арад-Нинкилим отпаивал приятеля водой с лимонным соком.
Морская болезнь отступила, только когда они увидели город. Морское Гнездо расположилось прямо в устье Раксада, надёжно запирая гавань. От кораблей в гавен поднимался целый лес мачт, а за ними — городские стены из жёлтого песчаника и тропически-пышные лиственные рощи на холмах.
Когда они оказались у городских ворот, северянин замешкался.
— Что такое? — насторожился Арад-Нинкилим.
— А что, если меня обратно королю-узурпатору выдадут? — спросил Квендульф.
— Не выдадут, потому что с сегодняшнего дня ты — мой телохранитель из Иркании. В Меларне никогда не был. И не собираешься — потому ты слышал, якобы тамошние женщины бреют подмышки.
— Но я никогда не был в Иркании!
— Разумеется! Не знаешь, кем быть — притворись чужестранцем!
Они подошли к городским воротам. Краснолицый и усатый комендант осведомился, что им надо.
— Я приехал учить магии сына одного из членов городского совета, — ответил Арад-Нинкилим, — Не могу сказать какого, но и не могу вам запретить это угадывать.
А для себя отметил, что в этом городе привратники не записывают имена тех, кто входит. Возможно, не все привратники умеют писать.
— Если ты владеешь магией, то зачем спрашиваешь нашего разрешения, чтобы войти в город? — осведомился комендант, — Почему бы тебе не перелететь?
— Вы намекаете, что я ей не владею? — Арад-Нинкилим наклонил голову и собранные в хвост волосы упали на плечо, — Вы желаете, чтобы я показал, на что я способен?
— Ну, покажи.
Арад-Нинкилим усмехнулся и подошёл поближе. Щёлкнул пальцами, сделал обманный жест — и достал золотую монету у офицера из левого уха. А потом протянул на ладони, как подарок.
— Фокус детский, — сказал комендант, — но мне нравится.
И их пропустили.
Уже внутри Арад-Нинкилим вдруг спросил, не видел ли господин комендант другого жреца-мага, весьма толстого, по имени Ашшурам-Аппи. Он, Арад-Нинкилим, очень хотел бы обменяться с ним тайными знаниями.
— Был такой, просил искать его в “Лисице и якоре”,- отозвался комендант, — Это на Малой Рыночной, увидишь сразу. Но магия у него скучная. Не думаю, что он тебя чему полезному научит.
После пустынных и чинных Священных Городов здесь было шумно и уютно. Тесные улица, заставленные торговыми палатками, бурлили пёстрым народом, а вместо благовоний пахло рыбой, морской солью и апельсиновыми корками.
Малую торговую площадь украшала статуя Волшебного тунца. В правом плавнике Тунец сжимал трезубец и указывал им в сторону имперской столицы, словно намекал, что реванш неминуем.
“Лисица и Якорь” нашлись сразу. Вход украшала та самая лиса с похищенным якорем в лапах. Она никому не угрожала, а просто утаскивала добычу. Умно.
Низкий, но просторный полуподвальный зал, пол вымощен мраморными плитами. Здесь было довольно людно, но Ашшурам-аппи нашёлся сразу. Он восседал за столом в углу, огромный и белый, в окружении небольшой компании. Среди них был даже один хамузсский офицер, судя по нашивкам — сотник. На столе — кувшинчики с вином и пивом, нарезанный и поджаренный хлеб и две миски с соусами, красным и жёлтым. В соусы макали, а потом закусывали.
Арад-Нинкилим огляделся, но никаких следов выкупленной армии не обнаружил. Возможно, им здесь быть не полагалось, и они отдыхали в другом месте. Но могло быть и так, что странный маг их просто перепродал.
Как бы там ни было, Арад-Нинкилим подошёл к столику с видом человека, который имеет право. Поклонился и заговорил:
— Приветствую вас, премудрый Ашшурам-аппи. Услышал я о некоем деле, в котором вы задействованы. И решил, что мои услуги
— Отличное начало, — чуть сонные глазки Ашшурам-аппи повернулись в его сторону, — Валяйте, я вас с удовольствием выслушаю.
Толстяк отреагировал очень спокойно. Видимо, к нему не раз приходили подобные посетителя.
Они подсели и сразу завладели корзинкой с хлебом. Пива им никто не предложил, но они и не настаивали.
— Это — мой телохранитель, — сообщил юный маг, — А я — Арад-Нинкилим, сын старшего звездочёт из захваченного Арука. Ищу на земле место, где нет имперских войск и царь которой не склонился перед царём царей.
— А кто имеет честь быть вашим телохранителем?
— Он из… Иркании! — Арад-Нинкилим делал вид, что припоминает непривычные название далёкого государства, — Да, я всё верно сказал. Из Иркании. Знаете такую страну? Из ирканской стали делают превосходные мечи.
Ашшурам-аппи заулыбался. Он любил, когда появлялся повод для поучительной речи. Он погладил усы и заговорил, обращаясь сразу ко всем, уже по-стародраконски. Видимо, он считал, что так торжественней, да и хамузцу этот язык будет ближе:
— Ирканцы — славные парни, отважные воины. А ещё в их краях водятся знаменитые ирканские тигры, — Ашшурам-аппи выглядел настолько довольным, словно он только что проглотил такого ирканского тигра, — Да, тигры… Кстати, вы знаете, как ирканец становится взрослым и что он должен для этого сделать? Если не сделает — его не возьмут ни в один поход, и жену он тоже найти не сможет… Вот, угадайте!
— Он должен убить тигра? — предположил офицер.
— Хорошо, но мало. Мало ли, кто тигров убивает… Нет, — он должен поймать тигра. ирканского тигра! И привести его в город — чтобы все видели.
— И уже там убить? — офицер с уважением посмотрел на белый шрам на боку Квендульфа.
— Нет! Это было бы слишком просто.
— Так что ирканец делает с этим тигром?
— Юный ирканец должен этого тигра — трахнуть! На глазах у соплеменников. Чтобы никто не сомневался — он стал мужчиной!
— Трахнуть… — офицер задумался. Похоже, местный язык не был для него родным, — В каком смысле? Как женщину?
— Если поймал тигрицу — как женщину, — уверенно произнёс Ашшурам-аппи, — Если поймал тигра — это сложнее. Но настоящий ирканец сумеет справиться с самым свирепым зверем!..
— Что он говорит? — спросил Квендульф. Арад-Нинкилим перевёл. С каждым словом лицо северянина всё больше багровело.
— Я убью его, — прошептал Квендульф, — Убью прямо сейчас!