— Сама пришла? Ох, какая ты страшная… — различила она. — Ну ничего, мне и так сойдет.
Только теперь Доминика поняла, что кое-чего не учла. В темнице-то она сидела нагая, а ее жалкий пояс ничего не скрывает! Ну, ничего, она уже, возможно, совершила самый страшный грех, поверив Рогатому. А вынужденная нагота — это, если подумать, не грех, а просто срам.
Она откупорила сосуд, каменной щепочкой взяла толику черной субстанции, показала Энрике. Судя по его глазам, они подумали об одном и том же: о том, что Энрике — тупоголовый болван!
Укрепив силы богомерзким зельем, Доминика стала прорубаться к бандиту. Было очень неудобно: на одной ноге она сидела, другой резала камень.
— Ну, иди же, иди сюда! Вот молодец, — подзуживал Энрике, безумно ухмыляясь.
Но сеньора-инквизитор, лишь освободив одну его руку, сразу отсекла ее от плеча. Испробовала. Да! Чужие кости работают в точности как свои!
— Ты что творишь, стерва?! — протестовал бандит.
Но Доминика не слушала его, лишь методично вырезала камень. Вскоре ее инвентарь пополнился четырьмя новыми клиньями. Тело Энрике она сбросила на пол темницы, в хищные заросли плесени. Дьяволово — дьяволу.
Будучи увешанной таким количеством костей, она стала подниматься медленнее. Но все равно смогла достичь темницы Рогатого. Тот явно удивился, когда она спустилась к нему, будто гигантский паук. Рогатый почти полностью был оплетен черной порослью, но в глазах его не было ни капли потустороннего ужаса, который терзал ее, стоило ей только немного переборщить с зельем.
«Видимо, сияние благодати хранит его душу, — предположила Доминика с удовлетворением. — Это — лучшее доказательство правдивости его рассказа».
— Как ты, друг? — она склонилась над ним.
— Все хорошо, — едва слышно прошептал Рогатый.
— Кажется, ты решил совсем здесь остаться?
— Здесь я никому не наврежу, — отвечал он.
— Почему бы тебе не пустить в ход перо, раз ты это можешь? — спросила Доминика.
От ответа зависело очень многое.
— Я не хочу убивать других пленников, я же говорил, — устало отвечал Рогатый.
— А зачем убивать? Ты мог бы избыть поганую тьму, осенить грешников истинным светом, проложить нам путь отсюда! — увещевала сеньора-инквизитор.
Рогатый смотрел на нее будто бы с жалостью.
— Мне придется развеять некоторые ваши иллюзии, госпожа, — ответил он. — Если вам будет угодно.
— Валяй!
— Во-первый, никакого абстрактного зла, как и абстрактной чистоты, не существует! — начал он. — Души — настолько же материальны, как и тела. И духовная тьма — это буквально гниль душ!
— Ты хочешь сказать…
— Буквально! Свет мгновенно уничтожает тьму, а благода-а-ать… — протянул он, требуя, чтобы она сама сказала ответ.
— Э… уничтожает зло? — предположила инквизитор.
— Дура! Благодать уничтожает пораженную Тьмой плоть души! — сказал Рогатый. — Сами подумайте, без лицемерия этого вашего надменного, без иллюзий, без… Что останется от вашей души, если ее испорченные части мгновенно исчезнут?!
— Я не… Но это то, чего всегда хотела Церковь…
— Ваша душа обратится в нежизнеспособные ошметки! — ответил Рогатый. — Вы либо станете идиоткой и вскоре умрете, либо сразу умрете. Как было с тем бедным монахом, что ткнул меня прутом в лоб.
— О, Господи…
— То-то и оно. Из тысяч осененных благодатью уцелел лишь я один — и мне потребовались недели, если не месяцы, чтобы прийти в себя и обрести более или менее ясный ум.
— Вот, почему небесные воинства проиграли битву, — догадалась Доминика. — Они не могли использовать свое главное оружие…
— Возможно, возможно.
— Но не все потерянно, — сказала инквизитор. — Ты хороший человек, Рогатый, но ты глуп. Ты не видишь возможностей.
— Например?
— Мы можем выбраться наружу, найти ближайшего демона и заставить его вернуть нас в смертный мир. Мы будем угрожать ему полным уничтожением. Твое перо ведь это может?
— Наверное, может. Но что мы будем делать потом? — вопросил Рогатый. — Поглядите на нас — мы же ходячие мертвецы! Нам даже воздух нужен лишь затем, чтобы колебать голосовые связки!
— О том, что будет дальше, будут думать те, кто умнее нас, — обманула его Доминика. — Мы принесем важные сведения. Важнейшие сведения в истории человечества!
Еще битый час они пререкались, пока Рогатый не решил, что ему все равно, где быть: в темнице или с Доминикой. Сеньора-инквизитор отделила его голову от бесполезного куска камня, некогда бывшего телом, повесила на пояс. Теперь Рогатый мог лишь едва уловимо шептать. Это к лучшему! Хотя бы не ляпнет чего-то не того при посторонних. «Важнейшие сведения в истории» она твердо решила держать при себе.