- Вот это отделали вас… На плоскостях и без того заплата на заплате, а теперь и вовсе живого места не осталось.
- Неужели будете перетягивать? - испугалась Саша Акимова.
- Посмотрим… Может, обойдется и на сей раз.
И обошлось…
* * *
В жарких боях дни летели незаметно. К концу февраля войска 2-го Белорусского фронта продвинулись так далеко, что осталось совсем немного до берегов Балтийского моря.
В это время в полк пришла радостная весть. Девяти нашим лучшим летчицам и штурманам - Надежде Поповой, Руфине Гашевой, Екатерине Рябовой, Ирине Себровой, Наталье Меклин и Евгении Жигуленко - присвоили звание Героя Советского Союза. Ольга Санфирова, Вера Белик и Татьяна Макарова были удостоены этой высокой воинской награды посмертно. Теперь в полку стало четырнадцать Героев. Помимо этого, орденами и медалями была отмечена большая группа девушек. Сашу Акимову и меня наградили орденом Красного Знамени…
Я очень люблю поэзию и много лет назад записала для себя стихи Владимира Карнеко «Дорога под небом». Они потрясли меня:
. …Прошли мы пятнадцать, и двадцать,
И сотни, и тыщи шагов.
И небо устало качаться
На лезвиях наших штыков…
По звездам идем и по солнцам,
Топча каблуком облака…
А чья- то звезда оборвется,
И в роте не хватит штыка… [209]
«Дороге - конец…» - замирая,
Мелькнет в голове у бойца.
Он так и затихнет, не зная,
Что нет у дороги конца.
Затихнет, не зная, что следом
Торопятся маршевики,
Шагают, упавшее небо
Успев подхватить на штыки…
Нечто подобное пережила в те дни каждая из нас. Смертельно уставшие от бессонных ночей, теряя в бою подруг, мы, несмотря ни на что, днем и ночью бомбили врага. Смерть подстерегала нас в каждом полете. Но мы знали: скоро - победа и не хотели думать о смерти…
Полк прилетел в Восточную Пруссию.
Население было эвакуировано немецкими властями в глубь Германии. Делалось это с такой поспешностью, что хозяева бросали свои дома, не успев взять даже самое необходимое.
Вечером 8 марта мы собрались в театре прусского городка Тухоля. Вручать правительственные награды приехал сам командующий фронтом Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский. Мы страшно волновались, ожидая встречи с прославленным полководцем, не знали, как себя держать. А оказалось, что маршал - обаятельный человек. Он так просто держался с личным составом полка, что всем было удивительно тепло и радостно. Вечер удался на славу и надолго остался в памяти.
Из зала вынесли кресла, вместо них расставили столы с закусками. Мы с трепетом ждали высокого гостя. Когда наконец маршал появился в зале в сопровождении нескольких генералов, среди которых был и командующий 4-й воздушной армией К. А. Вершинин, девушки растерялись. Было похоже, что смутился и сам Константин Константинович, особенно когда внезапно наступившую тишину разорвала буря аплодисментов. Он обернулся к Бершанской и что-то сказал. Евдокия Давыдовна развела руками, показывая, что это-де от нее не зависит. Мы захлопали еще громче, желая подчеркнуть свое уважение к прославленному полководцу.
Маршал улыбнулся и, улучив момент, громко сказал:
- Ого! Да вы тут все орденоносные.
Константин Константинович сам вручал награды. Всем пожимал руки, желая дальнейших боевых успехов. Потом [210] на помост вышла комсорг полка Александра Хорошилова. Маршал передал ей Грамоту ЦК ВЛКСМ, которой награждалась комсомольская организация полка. Пожалуй, это был самый неожиданный и приятный для нас сюрприз. Мы долго аплодировали, не давая Хорошиловой произнести слова благодарности. Хотя к тому времени большинство из нас стали коммунистами, но по годам мы не вышли еще из комсомольского возраста. Многое связывало нас с комсомолом. В его рядах мы получили боевое крещение, возмужали, стали настоящими солдатами. Поэтому Грамоту ЦК комсомола мы восприняли и как награду всем нам, молодым коммунистам. Поэтому так бурно аплодировали Хорошиловой, когда, поблагодарив Центральный Комитет ВЛКСМ, она твердо заявила, что мы с честью пронесем эту высокую награду до Берлина.
* * *
В начале марта гитлеровцы отошли к Данцигу, отдав нам города Прейсиш, Старгард, Диршау. 10 марта советские войска вплотную подошли к Данцигу:и Гдыне, заняли Цопот, Оливц, Колиткен, тем самым расчленив надвое крупную группировку противника.
Погода к тому времени резко ухудшилась. Влажный ветер принес с собой туманы и обильный снег. Но полеты не прекращались. Сквозь снег и ветер наши легонькие По-2 пробивались к вражеским объектам, и не было случая, чтобы экипажи вернулись на аэродром, не выполнив задания. За весь этот период, несмотря на сложнейшие метеорологические условия и ожесточенный обстрел с земли, полк не имел потерь.
Только однажды не вернулись на аэродром Клава Серебрякова и Тося Павлова. Они вылетели вместе с нами бомбить военные объекты в районе Данцига. Погода стояла ужасная. С первого вылета нам стало ясно, что задание придется выполнять в исключительно тяжелых условиях. Более двадцати зенитных точек и столько же прожекторов встречали каждый советский самолет. Надо было прорваться сквозь эту сплошную завесу смертельного огня и слепящего света, чтобы потом взять курс в северо-западный район города. Туда же уверенно повела свою машину отличная летчица и волевой командир звена Клава Серебрякова со штурманом Тосей Павловой. Но на аэродром девушки не вернулись. В полку ждали их несколько дней. [211]
Пока наводили справки, шло время. Мы не переставали волноваться. Пожалуй, никогда еще у нас так мучительно не переживали за пропавших подруг. И это было вполне понятно. Нелегко терять соратников в любое время, но особенно тяжелы потери, когда уже ясно, что основные тяготы и невзгоды войны остались позади и вот-вот прозвучит заветное слово «мир».
Прошло долгих две недели. А мы не переставали ждать. Ждали молча, упорно, хотя и сознавали, что надеяться практически уже не на что. Тут-то из штаба армии и сообщили, что Серебрякову и Павлову разыскали наши пехотинцы на восточном берегу Вислы, под обломками самолета, и что пострадавшие находятся в госпитале.
- Живы! - ликовали однополчане. - Какое счастье! Живы!
Четырнадцать часов, истекая кровью, пролежали раненые девушки под обломками самолета и снегом! Долго, очень долго боролись врачи за жизнь наших подруг. Их вернули в строй через многие месяцы, уже после окончания войны…
* * *
12 марта 1945 года нам с Сашей Акимовой было поручено подыскать площадку для перебазирования полка.
До наступления темноты оставалось около двух часов, и за это время можно было выполнить задание. Поэтому мы не стали медлить, хотя погода не благоприятствовала полету. В районе Торуня, когда позади оставалась значительная часть пути, мы попали под артиллерийский обстрел. Но продолжали держать курс в сторону Данцига. И снова попали под огонь.
Снегопад еще больше усилился, а мотор вдруг стал давать перебои. Кругом были леса и болота, однако мы решили совершить посадку.
К счастью, внизу мелькнули контуры небольших строений. Дальше стояла стена леса. Мы и сели недалеко от строений, предварительно вытащив пистолеты.
Не прошло и нескольких минут, стало видно бегущих к самолету детей. Сидим мы с Сашей в кабинах и судорожно соображаем: среди своих мы или среди чужих? За детьми торопливо шагал молодой мужчина.
- Свой, свой! Не бойтесь, - еще издали прокричал он. [212]