А сейчас пришла беда. И даже мужа нет рядом. Наверное, у него что-то неладно на работе, иначе не пришлось бы срочно уехать куда-то под Новый год.
Опять этот взгляд. Глаза дочери старого Кочани. Когда она так взглянула на нее? В затвердевшую кору совести стучится воспоминание. За ним — другое…
…Это было при чехах. Однажды к ней зашел Хинек, молодой человек, офицер, Они уговорились пойти на каток. Перебрасываясь шутками, вышли во двор. Вдруг вдогонку им послышался голос матери:
— Дочка, ты почему так легко одета? Надень-ка синюю шерстяную кофту!
— Синюю кофту? — фыркнула она. В этот момент взгляд ее случайно упал на Магду, дочь старого Кочани, которая вытаскивала из колодца ведро воды. — Может быть, ты хочешь, чтобы я вот так вырядилась, — она ткнула пальцем в сторону Магды и громко расхохоталась, покосившись на Хинека: произвела ли ее шутка на него впечатление?
Мать взглянула на нее укоризненно. Недавно на складе, принадлежавшем отцу Борошнэ, возник пожар и огонь перекинулся в квартиру Кочани. Сгорел весь нехитрый домашний скарб. Конечно, дочке не надо знать о том, что пожар возник не случайно и владельцу склада выплатили крупную страховую сумму.
А Магда с двумя ведрами воды уже бежала мимо них к воротам. Лицо ее пылало, глаза широко раскрыты. Вот-вот брызнут слезы.
Наверное, она услышала ее слова!
Никогда потом Борошнэ не вспоминала об этом случае. Вскоре после этого к ним зашла соседка и с возмущением сказала:
— Вот она, нынешняя молодежь! Эта бесстыдница Магда наотрез отказалась ходить по воду! Вот барыня! Вынужден был пойти ее отец. Ну, старик поскользнулся и…
Дальше она не дослушала и вышла из комнаты. Что ей было тогда до семьи какого-то Кочани!
— Боже мой! — вслух ужаснулась она. — А ведь это из-за меня с отцом Кочани случилось тогда несчастье!
А потом? Потом все переменилось. Советская власть пришла.
Дочь старого Кочани вселили к ним в квартиру, отобрав одну комнату. С этих пор Борошнэ стала ее непримиримым врагом. А Магда смотрела на нее как на пустое место. Это больше всего злило Борошнэ.
Однажды к Магде приехала погостить родственница. Она ожидала ребенка и, перед тем как лечь в больницу, решила несколько дней прожить у Магды. Борошнэ была вне себя. Особенно ее бесило, что эта мужичка уходила после обеда в город на прогулку. Как-то Борошнэ прямо намекнула ей, что лучше бы она помогла по хозяйству. Но женщина посмотрела на нее удивленно, не проявив ни малейшего интереса к ее словам. И вот однажды, перед тем как гостья должна была отправиться на прогулку, Борошнэ в бессильной ярости заперла квартиру на внешний замок, а сама ушла в город. Она от души смеялась, представляя, какое выражение лица будет у этой мужички, когда та обнаружит, что дверь заперта.
Но вышло все по-иному.
Вернувшись, она нашла дверь открытой, в комнате раздавался плач младенца. Пока она бродила по городу, у гостьи начались роды. Кто выломал дверь? Конечно, дочь Кочани. Почему же она не отвезла роженицу в больницу? Неужели было поздно? И вдруг мелькнула мысль: Кочани учится на медицинском факультете! Ей зададут хорошую головомойку. Врач, не имеющий диплома, принимает роды на дому!
Теперь, встречая Магду, Борошнэ следила за выражением ее лица. Она была уверена, что Магду исключат из университета. Но, очевидно, и там уже завелись люди, которые защищали этих нищенок.
А потом?
Магда стала врачом. Вышла замуж. «Врач Мондок, специалист», — говорили о ней с уважением.
Борошнэ неподвижно сидит в кресле. Она боится пошевелиться. Кажется, стоит скрипнуть креслу — и все вокруг взорвется от напряжения.
Пустыми глазами смотрит Борошнэ на матовый абажур. В коридоре мертвая тишина. Лишь где-то вдали за окном лает на луну собака.
Яркий электрический свет усталыми бликами лежит на дверце шкафа, стеклянных приборах ординаторской. Мондокнэ открывает блестящие дверцы шкафа, и целый сноп лучей брызжет на белые стены и черные окна.
Диагноз еще не поставлен. Часы бьют три. Время беспощадно пожирает минуту за минутой, час за часом. А до утра необходимо принять решение!
Врач устало глядит в микроскоп. На какое-то мгновение все исчезает. Нет, сегодня ей не сладить с воспоминаниями!
…Притащив домой ведра, она поставила их на лавку и подбежала к старому зеркалу. Поношенное, разлезающееся по швам пальто, стоптанные мамины ботинки. А в ушах звенели насмешливые слова…