Болт думал об этом. Он собирался перебить ее и огласить заключение, полученное им из юридического отдела, но Кэти продолжала.
– Как вы знаете, флюорокарбоны инертны и не обладают ни цветом, ни запахом. Они были идеальными распылителями для спреев. Самое экологически чистое вещество, не вступающее в реакцию ни с чем. Но в этом и была суть проблемы, потому что то, что происходит в стратосфере и то, что происходит на Земле – совсем не одно и то же. В стратосфере эти безвредные невидимые флюорокарбоны вступают во взаимодействие с прямыми солнечными лучами, которые находятся за озоновым слоем.
Ример Болт барабанил пальцами по столу и слушал, как доктор О’Доннел рассказывает про то, как флюорокарбоны выделяют в атмосферу атомы хлорина. Он знал об этом. Ему все объяснили те самые технари, которые вечно всему мешают.
– Атомы хлорина проедают озоновый щит, который задерживает эти вредные лучи. А мистер Болт предлагает, чтобы мы изготовили нечто, что, по всей вероятности, способно уничтожить жизнь на Земле.
Болт был педантом. Он носил строгий коричневый костюм, волосы стриг всегда коротко, потому что когда-то вычитал, что длинные волосы коробят некоторых. У него были темные глаза и тонкие губы. Он отлично понимал подоплеку происходящего. О’Доннел не хотела, чтобы компания занималась в первую очередь его проектом, отодвинув в сторону проекты исследовательского отдела.
– Я говорил, что есть некоторые трудности. В каждом новом деле бывают трудности. И с электрической лампочкой не все шло гладко. А кто из вас отказался бы получать дивиденды от каждой используемой лампочки?
Доктор О’Доннел не выпускала из рук пачку сигарет.
– До использования спреев для волос озоновый слой был вот такой толщины, – сказала она, и, вынув одну сигарету, бросила пачку на стол. В руках у нее осталась только одна сигарета.
– НАСА проводила в открытом космосе опыты с прямыми солнечными лучами. Их энергия поразительно сильна. Но будет гораздо хуже, если они проникнут по эту сторону атмосферы, в которой присутствуют влага, кислород и все остальное, что делает возможным существование жизни на нашей планете.
– Почему вы держите в руках сигарету? – раздался вопрос.
Болт был готов задушить спросившего собственными руками.
– Потому что именно такова теперь толщина озонового щита в некоторых местах, – ответила Кэти и швырнула сигарету на стол. – На высоте тридцати миль существует и, надеюсь, будет существовать тонкий слой озона, щит между всем живым и тем, что может его уничтожить. Он не увеличивается, но может восстановиться, если мы не будем этому мешать. Я не предлагаю выбора между жизнью и смертью. Я просто хочу понять, что побуждает вас рассматривать возможность всемирного самоубийства.
– Любой шаг вперед всегда наталкивается на мрачные пророчества, – подал, наконец, голос Болт. – Когда-то нас пугали, что человек взорвется, если будет передвигаться со скоростью шестьдесят миль в час. Да-да, и люди в это верили, – продолжал Ример. О’Доннел была великолепна, но соревнование придавало Болту сил. – Я предлагаю сделать шаг в будущее и осмелиться стать великими.
– Дырявя озоновый щит струёй флюорокарбонов? Ведь мистер Болт предлагает именно это.
– Да, именно дырявя. Окно в небе даст нам возможность использовать всю энергию солнца. А она могущественней энергии атома, – ответил Болт.
– И, возможно, опасней, – сказала доктор О’Доннел. – Потому что мы не знаем, что произойдет, если мы откроем окно к солнцу. Во всяком случае, не знаем наверняка. Эксперименты, проведенные за озоновым щитом, говорят о том, что, по-видимому, это нечто более опасное, чем мы предполагали. Но больше всего меня волнует, даже пугает тот факт, что одна молекула флюорокарбона запускает цепную реакцию, в результате которой уничтожается миллион молекул озона. Как мы можем быть уверены, что откроем окно, а не гигантскую дверь, что концентрированный поток флюорокарбонов не прорвет окончательно этот ничтожно тонкий слой газа? И, если это случится, джентльмены, будет уничтожено все живое. Все живое! В том числе и желающие купить акции “Химических концепций”.
Присутствующие нервно захихикали. Ример Болт тоже улыбнулся, показав, что на шутки не обижается. Ример отлично знал, как реагировать на шутки. Смеешься вместе со всеми, а потом, через неделю, через месяц или даже через год делаешь так, что шутника увольняют. С прекрасной доктор О’Доннел вся сложность была в том, что она всегда была к этому готова. Она слишком хорошо его знала.
– Хорошо, – сказал Болт. – Значит вы хотите сказать, что мы должны вложить еще два с половиной миллиона долларов в исследования только потому, что боимся, как бы весь мир не получил дополнительного сеанса загара?