Выбрать главу

Я решила быть терпеливой.

– Мне надо с тобой поговорить.

– Прямо сейчас? А потерпеть полчасика не сможешь?

«Боюсь, через полчасика решимости у меня поубавится, – подумала я, – нет уж, или сейчас – или никогда».

– Это не займет много времени.

Он кинул беглый взгляд на часы.

– Между прочим, через три часа уже начнет темнеть. А мне еще два парашюта укладывать, Ингин и твой. Да еще в гору нам лезть. И там отдохнуть надо хоть полчасика. Времени в обрез, Кашеварова.

– Один парашют, – вздохнув, выпалила я.

– Что?

– Тебе надо уложить всего один парашют, – медленно, с расстановкой повторила я, – для Инги. Потому что я прыгать не собираюсь.

– Что? – как сломанный механизм, заладил Калинин.

– Что слышал. – Теперь, когда главное было позади, я уже так не нервничала. – Кирилл, я передумала прыгать. Мне не хочется. Не для меня все это.

Тут он наконец прекратил копошиться в куполе и недоверчиво посмотрел на меня. У него было выражение лица человека, которого разбудили в пять утра и под дулом пистолета заставили вспомнить таблицу умножения.

– Это шутка какая-то, что ли? – наконец спросил он.

– Никаких шуток, – спокойно сказала я, – финита ля комедия. Я не буду прыгать.

– Но разве ты приехала сюда не для того, чтобы прыгнуть со скалы? – раздраженно уточнил он. – Сань, я в последнее время тебя вообще не понимаю. То ты устраиваешь скандал в самолете, то в спортивном лагере наряжаешься, как исполнительница танца живота. А теперь вот это.

– Исполнительница эротических танцев в нашей компании не я! Но это не имеет отношения к делу.

– Вот-вот, – он еще раз взглянул на часы, а потом нервно воззрился на парашют, который в разобранном виде больше напоминал груду нестираных тряпок. – И твои отношения с Ингой. Она мне уже сто раз жаловалась, я просто тебе не говорил. Как тебе не стыдно ее травить?

– Я? – От возмущения мой голос стал тонким, как у оперного кастрата. – Я? Травлю?! Ингу?! Да эта пиранья сама кого хочешь отравит. Своей ядовитой слюной. А ты, Кирюша, дальше своего носа не видишь. Иначе бы заметил все это и сам.

– Ладно, оставим эти бабские разборки, – брезгливо поморщился он, – чего-то я не понял насчет твоего прыжка. Это тоже из-за Инги?

– Да при чем тут твоя драгоценная Инга! – я успела забыть о данном себе же самой обещании ни в коем случае не повышать на него голос. Он-то, в конце концов, ни в чем не виноват. – Это из-за меня! Ладно, Кирилл. Не будем ссориться. Я тебе все сказала, надеюсь, до тебя дошло.

– Так это правда, что ли? – наконец сообразил он.

Я почувствовала, как мои глаза наполняются едкими слезами. У меня с детства такая проблема – я не умею говорить людям «нет». Особенно если речь идет о любимых людях. В тот момент у Кирилла Калинина было такое лицо – обиженное, недоверчивое, расстроенное, – что я чуть было быстренько не переиграла обратно. Ну что мне в конце концов стоит помучиться пару десятков секунд, тем более что я столько раз с пронзительным визгом бросалась в пугающую пропасть. И все ради него, ради Калинина моего синеглазого.

Встряхнув головой, я решительно прогнала остатки сентиментальности. Нет уж. Я приняла решение, и раз Кирилл Калинин считает себя моим любимым мужчиной, то он должен это решение уважать. Я бы прыгнула со скалы, честное слово, прыгнула бы, если бы это было однократное действие. Но он же никогда не успокоится, никогда. Если я прямо сейчас не остановлю это безобразие, то все закончится тем, что у меня случится нервный срыв.

Ну какая из меня, скажите на милость, парашютистка?!

И я ответила:

– Да, это правда. Я больше не хочу прыгать с парашютом. И не буду. Никогда.

* * *

И вот спустя полчаса Инга и мой Калинин с парашютами за спиной попрощались с нами и полезли вверх по тропинке в гору. Ну а мы с Денисом остались дожидаться их на пыльной обочине. Бок о бок сидели мы на стареньком пластиковом чемодане, который гостеприимно выдал нам Марио. Почему он пожалел для нас стулья – лично для меня этот вопрос до сих пор остается загадкой. Все равно же в баре никого не было, вся мебель соответственно пустовала.

Наверное, хозяин таверны решил таким незамысловатым способом высказать свое к нам неуважение. Удобные посадочные места, мол, предназначены только для парашютистов, а трусливые рохли могут и на подручных средствах примоститься.

– Хорошо еще, что он не предложил нам напиться из собачьей миски!

– Саша, почему ты все так драматизируешь? – Денис успокаивающе хлопнул меня по коленке. Кстати, несмотря на излишнюю полноту моего вынужденного спутника, его руки вовсе не были толстыми. Но это так, ничего не значащее замечание.