– Ничего вы не понимаете, плебеи, - вздохнул Л.М. - Шампанским и девочками пусть дураки западные да наши фермеры тешатся. Хочется необычного и настоящего. Если кровь, так по правде кровь. А что люди погибнут - значит, такая у них судьба. Дошло?
– Дошло, - сказал Вахтанг, и Никита почувствовал, что другу очень хочется прямо тут, за столом, надеть тарелку с остатками жаркого Носорогу на голову. Он подмигнул ему и сделал легкий жест пальцами, означавший: "Пусть его, урода. Мы свое дело знаем".
Л.М., набравшийся в этот вечер основательно, нес уже такой бред о людях, достойных и недостойных жизни, что хоть санитаров вызывай. Но Никита отключился от разговора и думал, как передать Софье Сергеевне время, когда нужно будет вступать в игру ее людям. И еще интересовало его, как будет действовать Шарипов, если Алла сумела ему позвонить. В обоих случаях не стоило волноваться, имейся среди людей Носорога чужие осведомители. А судя по распространенности этого способа добывания информации (только у Никиты в конторе - двое), могли иметься. Но подстраховаться никогда не мешает.
Вниз их отвел один из охранников. На всякий случай пистолет он достал из кобуры, чтобы у пленников даже мысли не появилось попробовать взбунтоваться. А они о бунте и не помышляли. Обидно было бы сейчас разрушить тщательно продуманный план.
Через час, когда наверху все угомонились, за Никитой зашел Калашников. Нужды в общем собрании узников подземной тюрьмы не было, но все же они собрались в лаборатории, как и прошлой ночью. В вялом разговоре коснулись темы связи с внешним миром, и выяснилось, что не далее как вчера изобретателю удалось подключиться к телефонной сети и теперь есть возможность звонить куда угодно.
– Вы сами не знаете, чего стоите, - восторженно сказал Никита.
– Ну почему же? - возразил изобретатель. - В прошлом году мне предлагали работу в Хьюстоне с окладом в двести тысяч долларов.
– В НАСА? - поразился пилот "Мухобоя".
– Нет, в частной фирме. Но тоже связанной с космосом.
– И что, отказались?
– Как видите. Я уже говорил, что не люблю Америку.
Никита за эти слова готов был простить ему устройство самоуничтожения в самолете. Он ведь тоже не любил заокеанских наглецов.
С другой стороны, согласись Калашников на это заманчивое предложение - и не сидел бы здесь, в тюрьме, вожделенной добычей для местных бандитов.
Собрать телефон из подручных материалов для создателя установки миниатюризации было даже не парой пустяков, а одним и совсем ничтожным. Никита набрал номер Шестокрыловой. Она откликнулась сразу, словно сидела у аппарата и ждала его звонка. Но сам разговор разочаровал его. Софье Сергеевне уже было все известно. Л.М. собирал гостей на шесть часов вечера. Пригласил и Серафима с супругой, но те отказались под благовидным предлогом. До наступления темноты приступать к операции не стоило. Значит, у Вахтанга и Никиты было два часа. Жаль, он уже подумывал вообще не ломать комедию с воздушным боем. Все-таки придется. Неприятно, но никуда не денешься. Подтвердив свою готовность к участию в операции, Никита отключился. Не о чем было ему разговаривать с этой дамочкой-боссом.
Потом он позвонил Шарипову. Начальник городской милиции был осведомлен, что на вилле Л.М. нечто готовится, и связывал это с Никитой. Тот не отрицал, но в подробности вдаваться не стал. Сказал только, что, если люди Шарипова нагрянут к Носорогу где-то в половине девятого вечера, могут набрать материалов не на один судебный процесс. Станет ли милиционер рисковать головой и должностью, его не очень заботило. Выбраться отсюда они должны были своими силами.
Посидели, перекидываясь ленивыми фразами, потом Вахтанг начал зевать и предложил разойтись по камерам, выспаться как следует. Прошлую ночь провели в лаборатории, этот день потратили на тренировки в воздухе. Есть же предел человеческим силам. А завтра предстоит самое сложное. Так что действительно: всем спать!
Никита, едва прилег на нары, сразу поплыл куда-то в бесконечность, не сопротивляясь и не тревожась. И проснулся только от громких голосов и стука заслонки окошка в двери.
Глава 27
– Подъем! - орал Федюня. Опять он появился, и это сразу испортило настроение. Ну неужели Л.М., Носорог гадский, не мог его убрать хотя бы на день-два? Ведь просили как человека!
Несмотря на то что спал крепко, Никита чувствовал себя разбитым. Тело ныло и сопротивлялось необходимости вставать, умываться и приниматься за завтрак. Заболел он, что ли? Или сказываются постоянные переходы от одного размера к другому? Обязательно нужно припереть к стенке Калашникова, изобретателя проклятого, и расспросить о последствиях работы его установки. Мало ли что раньше ничего такого не чувствовалось! А может быть, есть критическая точка, после которой, количество начинает переходить в качество. Однажды станешь маленьким, да так и не сможешь вернуться в нормальные размеры. Ввязался он в-это дело себе на погибель!
Мерзкое, короче, было настроение. Забирая завтрак, Никита обозвал Федюню кретином и чуть не выплеснул ему кофе в лицо. Даже этот толстокожий бегемот почувствовал злость узника и решил, что еще больше его злить не стоит. Молча закрыл окошко и удалился.
И есть что-то не хотелось. Он поковырял вилкой в омлете, отхлебнул кофе. Кормили здесь не по-тюремному. Баба Саша старалась. Годы лагерей и партизанских походов не истребили в ней человеколюбия. А может, как раз и развили его.
Отставив тарелку, Никита закурил и стал думать о предстоящих сегодня делах. Внезапно он понял причину своего плохого настроения. Да ведь это просто страх! Он боится, что все пойдет не так, как задумывалось, что самолет разобьется, что головорезы Софьи Сергеевны оставят после себя только трупы. В том числе и его.
Это было странно. Никита за последние месяцы стал забывать, что страх существует и может вдруг сковать мускулы, стеснить дыхание, заставить трястись руки и потеть ладони. Когда летал на самолете, карабкался по стене "нефтяного дома", пробирался в дачный поселок, он опасался, но не боялся. А теперь страх вернулся. Очень некстати. Именно сейчас бояться было нельзя.
Чтобы прогнать страх, надо просто забыть о нем. Занять себя так, что некогда будет бояться. Для начала он съест весь завтрак, потому что силы сегодня очень понадобятся. А потом пойдет в ангар и начнет готовить "Мухобой" к последнему вылету. Все будет штатно, то есть правильно и планово. Ничто, а также никто не сможет помешать хорошо сделать дело. И гулять смело. По направлению... Какая разница, по какому направлению, лишь бы прочь отсюда! Давайте омлет, пока совсем не остыл!
Кстати, вилки здесь тоже выдают, а в тюрьме не полагается. Не боятся, что заключенные набросятся на охранников. Или более-менее уважают тех, кого заточили в подземелье. Но разве можно уважать унижаемого тобой человека?
Собрав посуду, он постучал кулаком в дверь. Через минуту открылось окошко. Это был уже не Федюня, а один из охранников.
– Веди наверх! - скомандовал узник. - Мне в зал надо!
Тот молча отпер дверь и сопроводил его до выхода из подвала. Но там указал в другую сторону от трапезной.
– В чем дело? - возмутился Никита.
– Ведено проводить в кабинет. Так, свежие новости.
Что еще Л.М. придумал? Но, оказалось, ничего особенного. Носорог позвал, чтобы рассказать, как будет проходить сегодняшнее шоу. Вскоре привели и Вахтанга. Тем временем Никита успел стрельнуть из коробки на столе сигару и, не обращая внимания на раздражение хозяина, раскурил ее.
– Ну, орлы, - сказал Л.М., когда пилоты уселись в кресла и приготовились его слушать, - вот и настал ваш день. Сработаете сегодня хорошо - озолочу.
– Того, кто в живых останется, - подал реплику Никита.
– Разумеется. Второму уже ничего не нужно будет. Даже приличных похорон. В чем прикажете его хоронить? В спичечном коробке? Так и тот велик будет.
– Брось свой дурацкий юмор. Не смешно.
– Не наглей, - попробовал осадить бывшего одноклассника Носорог.