Послышались торопливые шаги по лестнице, затем тишину разорвал грохот музыки.
«Опять врубила свой зубодробительный рок на полную катушку!»
Выкатившись в коридор, я застыла у подножия лестницы.
– Эй! – крикнула я.
Попытки перекричать музыку были тщетными.
– Эй! Вырубай уже свое дерьмо! – проорала я, едва не охрипнув.
Я была так зла на нее, что даже не назвала по имени. Слишком много чести для такой занозы, как моя сестра.
– Хва-тит!
Но музыка лишь заиграла громче.
Значит, Софья слышала меня и издевалась специально. Еще бы – я ведь не могла подняться и достать до нее.
– Ты оставила пса одного на улице! – крикнула я, постучав по перилам лестницы.
Вот же дрянь!
Накинув на плечи найденную в коридоре куртку, я выкатила на веранду.
Разумеется, это стоило мне определенных усилий, потому что пришлось изловчиться и переехать через порог. Чтобы вы знали: когда люди строят дома, они не думают о том, что кто-то из тех, кто будет в них проживать, однажды станет инвалидом. Не проектируют двери шириной в метр – хватит и восьмидесяти сантиметров, а в уборную и того меньше – шестидесяти, не строят пандусы у входа и не делают пониже подоконники, чтобы удобнее было смотреть в окно.
Вообще, если подумать, даже при наличии таких проектов, как «Доступная среда», наша действительность все еще мало приспособлена для проживания в ней людей с ограниченными возможностями, сколько бы ни говорили об обратном с экранов телевизоров. Только сев однажды в инвалидное кресло и проехав на нем по городу, можно понять, что этот мир заточен лишь под здоровых, сильных и вот таких же наглых, как моя сестра, людей.
– Эй, Дрисс! – позвала я, останавливаясь у перил на веранде.
Дальше спуститься без посторонней помощи у меня бы не получилось, но пес, завидев меня, должен был принять тот факт, что за ним приглядывают, – я отчаянно надеялась на это.
Вряд ли мохнатого остановило бы мое присутствие, заметь он кошку во дворе у соседей, но в любом случае прогулка под присмотром одного из хозяев лучше, чем бесконтрольный выгул на территории, чисто символически ограниченной от соседских участков редким кустарником и невысокой оградой, которую пес при желании мог перепрыгнуть в два счета.
– Уф, – Дрисс издал не лай, а скорее низкий и довольный утробный звук и бросился ко мне.
Даже щенком он выглядел великаном с медвежьими лапами и огромной головой, а уж теперь надвигающаяся на меня большая черная тень вызывала волнение.
– Хороший мой, – рассмеялась я, пытаясь его погладить.
Но Дрисс не рассчитал скорость и врезался в мои колени, да с такой силой, что коляска отъехала аж на полметра.
– Здоровяк! – Я попыталась сдержать вторую попытку забодать меня.
Сделав два круга вокруг коляски и лизнув меня в руку, пес поспешил назад на едва покрывшуюся мелкой травкой лужайку. Он всегда делал так, когда боялся, что его позовут домой. А когда его звали, Дрисс всегда задумчиво глядел вдаль, будто не слышит, или наоборот – делал жалобные глаза, чтобы ему позволили погулять еще немного.
Сегодня я была не против подождать его. Да и ничего страшного, ведь на улице на удивление тепло, светит солнце, на мне мамина старая куртка, а на ногах теплые носки. Я прищурилась, позволяя солнечным лучам растечься по моему лицу, слегка расслабилась и в этот самый момент услышала недовольное:
– Эй! Не трогай! Иди отсюда! Пошел, пошел!
5
Открыв глаза, я застала своего пса атакующим высаженные вдоль разделительной линии между участками кусты дерена. А приглядевшись, вдруг обнаружила, что объектом его поползновения был не куст, а тот, кто в ужасе шарахнулся от этих кустов, – тот самый парень, чье появление на нашей улице так заинтересовало меня.
– Дрисс! – крикнула я, призывая пса к спокойствию.
Но гигант уже перешагнул невысокую сорокасантиметровую оградку между участками и застыл перед незнакомцем, виляя хвостом.
– Убери его! – в ужасе взмолился парень, пятясь назад.
– Дрисс! Иди сюда! – громче позвала я, выпрямляясь.
Судя по тому, что я видела, пес хотел лишь поиграть с ним. Наклонился вперед, оперся на передние лапы, склонил вниз голову и издал низкий звук, больше похожий на «Ну-у», чем на полноценный лай.
– Убери! – повторил, втягивая голову в плечи, незнакомец.
Я разволновалась, не зная, как мне лучше поступить.
Конечно, ньюфаундленды – одна из самых добрых пород собак. Практически невозможно заставить их лаять или проявлять агрессию. Они абсолютно бесполезны как защитники территории, но разве мог об этом знать чужак? Я была уверена, что, увидев огромного, как теленок, черного пса, устрашающего вида которому добавляла длинная, блестящая шерсть, он запаниковал – так отреагировал бы каждый.