– Или «Рехмат» – это какое-то дьявольское существо, порождение карконского колдовства, – предполагает Сорокопут. – Мы все видели, на что способен Гримарр.
Я жду, когда выскажется Муса, но он застыл, наклонив голову набок, как всегда, когда слушает своих фей.
– А может быть, Рехмат вовсе не зло, – неожиданно раздается голос Таса. Все это время он сидел так тихо, что я даже забыла, что он тоже здесь. – Вы же знаете, что в мире существует не только зло. А как насчет Элиаса? Надо послушать, что он скажет.
Наступает зловещая тишина, и Дарин спешит сгладить неловкость.
– Надеюсь, у Мусы получится с ним связаться, – говорит мой брат. – Пойдем, Тас, я покажу тебе, как устанавливать паруса. Надо воспользоваться попутным ветром.
Они уходят на корму, а Пчеловод прикасается к моему плечу.
– Лайя, – говорит он. – Меченосцы стягивают войска к южным границам земель Кочевников. Они планируют вторжение. Феи только что сообщили мне.
– А племенам об этом известно? – спрашиваю я. – Должно быть известно. У них и прежде случались стычки с Меченосцами.
Муса качает головой.
– Это не стычка. И племена об этом даже не подозревают. Все передвижения скрывает какая-то незнакомая магия. Феи подслушали разговоры командиров. Атака планируется сразу после новолуния.
То есть через три недели.
– Ты можешь предупредить Кочевников, – шепчу я. – Времени, чтобы отправить сообщение, достаточно…
– Обязательно отправлю, – обещает Муса. – Но поверят ли Кочевники, вот в чем вопрос? Керис и Князь Тьмы слишком могущественны, Лайя. Керис раздавит Кочевников, а потом двинется на север…
На Дельфиниум. Закончить то, что начала в Антиуме. Муса поднимается со скамьи, окликая Сорокопута. Хлопает пурпурное полотнище. Дарин улыбается, показывая Тасу, как управлять парусами. «Вы же знаете, что в мире существует не только зло».
Хотелось бы мне в это верить.
Дни летят незаметно. Я занимаюсь рыбалкой, тренируюсь вместе с Сорокопутом, болтаю с Дарином, Мусой и Тасом. И когда солнце клонится к закату, мы все наблюдаем, как северное небо вспыхивает и начинает переливаться фиолетовым, розовым и зеленым.
На рассвете пятого дня вдалеке показывается берег залива Фари – скалистые утесы, а за ними – стена высоченных, древних деревьев. На фоне прозрачного утреннего неба лес кажется синим. Он тянется на запад до самого горизонта, сколько видит глаз.
Земли Ожидания.
Харпер разговаривает о чем-то с Сорокопутом, мы с Мусой слушаем очередную историю Таса. Но при виде Леса все замолкают. Ветер доносит до нас шепот множества голосов, и у меня по телу бегут мурашки.
– Знаешь, – вполголоса произносит Муса, так, что его слышу только я, – ты бы поговорила с Элиасом, а вдруг он позволит нам пройти…
– Нет.
– Мы бы выиграли почти три недели.
– Мы не пойдем через Земли Ожидания, Муса, – жестко говорю я. – Я думала, что кому-кому, а тебе-то не нужно объяснять, что случается, когда любовь всей твоей жизни превращается в чужака. Я не желаю его больше видеть. Никогда.
– Пчеловод. – Сорокопут сосредоточенно смотрит на пустынную гладь моря у нас за кормой. – Можно заставить это корыто плыть немного быстрее?
Я щурюсь, но вижу лишь белые шапки пены. В следующее мгновение я слышу свист, и стрела вонзается в рукоятку румпеля в нескольких дюймах от руки Мусы. Пчеловод чертыхается, а Сорокопут отталкивает его, срывает с плеча лук и начинает обстреливать невидимого врага.
– Люди Коменданта! – рявкает она, когда позади нас буквально из ниоткуда возникает небольшая «флотилия» из шлюпок. – Пригнитесь – ах!
Я слышу тошнотворный звук – это наконечник стрелы протыкает плоть. Сорокопут шатается. Я уже на ногах, осыпаю Меченосцев стрелами, стараясь действовать с максимальной быстротой и ловкостью.
– Слева! – Это Муса.
Краем глаза я замечаю еще вражеские лодки, приближающиеся с юга. И с севера.
– Есть мысли?! – кричу я Пчеловоду, глядя как нас постепенно окружают. – Потому что у меня скоро закончатся стрелы.
– Есть одна. – Муса бросает на меня быстрый взгляд, потом кивает в сторону Земель Ожидания. – Но она тебе не понравится.
11: Ловец Душ
Всю неделю, с того дня, как Каин погиб от моей руки, мне видится сон.
Я стою среди бескрайней выжженной равнины, знакомые лица окружают меня. Лайя из Серры стоит слева, Элен Аквилла – справа. Керис Витурия застыла в отдалении, взгляд ее серых глаз прикован к чему-то невидимому для меня. «Мать присматривает за всеми тремя». С мечей, зажатых у меня в руках, капает кровь.