В небе над нами неистовствует гигантская воронка. Она переливается тысячами оттенков, я вижу ряды зубов, какие-то внутренности, окровавленные когти. Чудовищный смерч тянется к земле, и зловонное щупальце обвивается вокруг Лайи.
«Элиас! – кричит она. – Помоги мне!»
Элен бросается к ней на помощь, но воронка с ревом заглатывает их обеих. Я оборачиваюсь к Керис и обнаруживаю, что она исчезла, а вместо нее передо мной светловолосая девочка с серыми глазами. Девочка берет меня за руку.
«Когда-то, – шепотом произносит она, – я была такой».
А потом ребенка тоже пожирает зубастая пасть, а меня утягивает под землю, навстречу смерти и бесконечному небытию.
Я просыпаюсь весь в поту и одновременно дрожу от холода, как бывало в суровые серрийские зимы, когда Комендант заставляла нас тренироваться по ночам.
За окном еще темно, но я кое-как встаю, умываюсь и выхожу наружу, где моросит мелкий дождь.
Плачущие горлицы еще не проснулись. До рассвета далеко.
С призраками я разбираюсь за несколько часов. Когда я заканчиваю, небо, затянутое дождевыми облаками, начинает понемногу светлеть. В Лесу царит необычная тишина, мне предстоит очередной бесконечный день, когда я буду предоставлен своим мыслям. И это одиночество вдруг кажется мне невыносимым.
– Ну хорошо, – бормочу я сквозь зубы. – Пусть будет роща джиннов.
Какое-то время я размышляю о том, стоит ли брать клинки. Но вспоминаю тот сон и оставляю их в доме. Одержимость деревянным браслетом начинает меня тревожить. Вчера мне показалось, что я его потерял. Я все перевернул вверх дном и наконец нашел его в кармане накидки. Так не должно быть.
«Это браслет Лайи! – кричит мне в ухо голос. – Вот почему он так важен для тебя. Потому что ты ее любил».
Я переношусь в рощу джиннов – здесь голос не донимает меня, и направляюсь прямиком к мертвому тису. Дождь охлаждает мое тело, пока я хлещу по стволу цепью – слева, справа, слева, справа. Но это изматывающее занятие сегодня не приносит забвенья.
Больше того, мне вдруг вспоминается Блэклиф – как мы с Элен однажды хохотали, словно сумасшедшие. Это было зимой, когда Комендант приказала нам тренироваться по ночам.
«Почему мы смеемся?» – спросил я ее тогда.
«Когда смеешься, не так больно».
– Мальчик.
Когда Истаявшая появляется на опушке рощи джиннов и заговаривает со мной, волна облегчения обрушивается на меня. Я отбрасываю цепь и иду к ней. Примерно полдюжины призраков отказываются покидать Земли Ожидания. Большинство из них уже несколько недель цепляются за это место, но я знаю, что рано или поздно отправлю их дальше.
Призрак моей бабушки, которую при жизни звали Каринна, провел на Землях Ожидания более тридцати лет. После того, как я дал клятву Мауту, я много раз пытался ее отыскать, но всякий раз она ускользала от меня. Она прячется в полном одиночестве где-то в глухой чаще леса.
Но сейчас она обвивается вокруг меня, подобно легкой дымке, чуть более видимая, чем дуновение ветерка.
– Ты не видел мою любимую малышку?
– Я знаю твою любимую малышку, – отвечаю я, и она резко поднимает голову.
И вот передо мной уже не призрак, а человек! В первый раз я вижу ее такой, и у меня перехватывает дыхание.
Она выглядит точь-в-точь как моя мать, Керис.
– Твоя любимая малышка еще жива, Каринна, – говорю я. – Но в свое время она тоже умрет. Ей будет легче покинуть Земли Ожидания, если ты будешь ждать ее на другой стороне.
Каринна исчезает, потом возникает снова, то тут, то там.
– Моя любимая малышка не жива, – наконец говорит она. – Моя любимая малышка умерла. Но я нигде не могу ее найти.
– Почему ты считаешь, что она умерла, Каринна?
Я сажусь на ближайший пень и позволяю ей приблизиться ко мне. Когда она подходит достаточно близко, при помощи магии Маута я пытаюсь проникнуть в ее мысли и понять, что ей нужно. И это самое сложное в моем деле. Подберешься слишком близко – призраки сразу исчезают. Но если я слишком далеко, чтобы дотянуться до их сознания, призраки злятся из-за того, что я их не так понимаю.
Каринна не противится магии – она даже ее не замечает. Я ожидал обнаружить, что она жаждет прощения или любви. Но я чувствую лишь тревогу.
И страх.
– Ее больше нет, – шелестит Каринна. От попытки уследить за ее бесконечными перемещениями среди деревьев у меня кружится голова. – Моей любимой малышки больше нет. Если бы она еще существовала в этом мире, я бы знала. Но она никогда не ушла бы без меня. Никогда. Она бы дождалась меня. Ты не видел ее?
Я пытаюсь зайти с другой стороны.