Пока я не стал слугой Маута, я даже не приближался к этой роще – старательно обходил ее стороной. Но сейчас все изменилось – только здесь я могу забыть свои тревоги. Эта широкая выжженная равнина заканчивается крутым обрывом, у подножия которого лежит Город Джиннов. За темным зловещим городом-призраком, как змея, извивается мерцающая серебристая лента Сумеречной реки.
Я оглядываю обугленные стволы редких уцелевших деревьев – как одинокие часовые они застыли под проливным дождем. Прошло пять месяцев с того дня, как Князь Тьмы освободил джиннов, и с тех пор я не видел ни одного из этих существ. Даже здесь, в этом месте, некогда служившем им тюрьмой.
«… Ты… провожаешь до тюрьмы Кауф… помогаешь вызволить оттуда брата».
Эти слова вызывают у меня в памяти образ девушки с золотыми глазами. Сжав зубы, я направляюсь к самому мощному дереву – мертвому тису с черными ветвями. Ствол его сильно поврежден. У подножия дерева лежит железная цепь толщиной с мою ладонь – я украл ее из деревни Меченосцев.
Я поднимаю цепь, замахиваюсь и изо всех сил бью по стволу, сначала с одной стороны, потом с другой, и отметины становятся глубже. Всего через несколько минут у меня начинают болеть руки.
«Если мысли не подчиняются тебе, тренируй тело. Постепенно тревоги уйдут». Лишь небесам известно, кто сказал мне эти слова, но я цепляюсь за них последние несколько месяцев, снова и снова возвращаясь в выжженную рощу джиннов, когда мысли заводят меня не туда.
Через полчаса я уже взмок от пота. Я сбрасываю рубашку, все тело болит, но это только начало. Потому что когда я выворачиваю из земли камни, бью цепью дерево и бегу по крутому откосу, который ведет вниз, к городу джиннов, лица и звуки, преследующие меня, постепенно отступают.
Тело – это единственное, что осталось во мне человеческого. Оно материально и страдает от голода и усталости. Наказывая его, я должен дышать определенным образом, двигаться определенным образом. Это заставляет меня сосредоточиться, помогает отогнать демонов, терзающих меня.
Исчерпав все возможности для самоистязания в роще джиннов, я тащусь к ее восточной границе, по склону туда, где протекает Сумеречная река, стремительная и особо коварная во время штормов. Я прыгаю в ледяную воду, и от нестерпимого холода у меня перехватывает дыхание, но я упрямо плыву к противоположному берегу, до которого четверть мили[1]. Голова моя пуста – я сражаюсь со стылой водой и течением.
Я возвращаюсь на свой берег совершенно без сил, зато в голове у меня проясняется. Я готов встретиться с призраками, ожидающими меня среди деревьев. Больше того, находясь в воде, я почувствовал, что далеко на севере свирепствует смерть. Сегодня ночью у меня будет много работы.
Приближаясь к старому тису, чтобы забрать одежду, я вижу под деревом какую-то фигуру.
Маут вложил в мой мозг знания о Землях Ожидания – нечто вроде карты. Я сосредотачиваюсь и ищу пульсирующую светлую точку, указывающую на присутствие смертного.
Но там ничего нет.
Прищурившись, я пытаюсь разглядеть неизвестного сквозь завесу дождя – может быть, джинн? Но нет – даже духи оставляют следы, их магия тянется за ними, подобно хвосту кометы.
– Ты вошел на Земли Ожидания, – говорю я. – Живущим запрещено пересекать границу этой страны.
В ответ я слышу только шелест дождя и завывания ветра. Фигура остается совершенно неподвижной, но я чувствую некое потрескивание в воздухе. Магия.
Передо мной встает лицо юной девушки. Черные волосы. Золотые глаза. Она умела пользоваться магией. Но как ее звали? Кто она такая?
– Я не причиню тебе зла, – говорю я осторожно, даже ласково, как будто обращаюсь к призраку.
– Правда, Элиас Витуриус? – отвечает неизвестный. – Даже сейчас? После всего, что произошло?
Элиас Витуриус. Это имя вызывает у меня в памяти множество картин. Военная школа, суровое, грозное здание из серого камня, бой барабанов. Хрупкая женщина в черной форме, с глазами, похожими на две льдинки. Какой-то голос кричит во мне: «Да. Элиас Витуриус! Вот кто ты такой!»
– Это не мое имя, – возражаю я.
– Напротив, оно принадлежит тебе, и ты не должен его забывать. – Пришелец говорит так тихо, что я не могу разобрать, кто передо мной. Мужчина или женщина. Взрослый или ребенок.
Это она! От волнения сердце колотится часто-часто. Запретные мысли переполняют голову. Назовет ли она мне свое имя? Простит ли она мне то, что я его забыл?
Из складок одежды появляются две иссохшие руки и откидывают капюшон. Кожа старика бледная, как отбеленное полотно, глаза налиты кровью. Несмотря на то, что я многое забыл о том, кем я был, это лицо навсегда отпечаталось у меня в памяти.