Первым не выдержал Василий. - Товарищ майор, у меня к вам один вопрос. У остальных, что, долг больше? Майор Гек нашелся очень быстро, видимо, в штабе бригады его проконсультировали по этим вопросам. - Остающиеся двухгодичники относятся к числу дефицитных специалистов, поэтому будут уволены после окон чания срока службы, - ответил Гек на вопрос взводного. Василий, убитый своей дефицитностью, провалился вместе с остальными еще на восемь месяцев в Воло годское болото.
- Я думаю, что двухгодичникам нет основания расстраиваться. Жилищный воп рос у вас решен. Будете работать, не заметите, как и время пролетит, - начал философствовать Гек. Последняя фраза резанула мои уши. Андрус, сидящий рядом, закрыл свои глаза ладонью и сидел неподвижно.
- Товарищ майор! Почему все двухгодичники нормальные люди, а вас послуша ешь, создается впечатление, что вам в Кувшиново пора, - перебил я майора. Гек знал, что в Кувшиново психиатрическая больница, но к таким вопросам его не подготовили, и он выпалил:
- Почему? Разве Василий не коммунист! - воскликнул Гек, приведя пример не нормального двухгодюшника. После такого ответа взрыв смеха потряс казарму юж ную. Василий был коммунист, единственный из нас всех. Коммунист, отказавшийся работать в райкоме партии, а таким коммунистам совершенно случайно место в лагере. Смех нисколько не смутил Гека, он продолжал философствовать, хотя его никто не слушал. Обрывки отдельных фраз говорили о том, что ему Кувшиново уже не поможет.
- Вот я люблю работать, нет, командовать! - это один из афоризмов Гека.
- У нас есть некоторые товарищи, которые нас считают паразитами, - так Гек попал в бурный поток своей же словесной чепухи. Майора явно надо было спа сать.
- Мы этим говорунам гайки довернем, - неожиданно майор вспомнил теорию за винчивания гаек. Спас его Эдуард - дипломированный инженер-механик:
- Товарищ майор! Этим говорунам на болты резьбу не нарезали, вертеть упари тесь, - помощник помог начальнику, не дал кануть в пучине словесной болтовни. На этом все кончилось. Совестьчаяние перешло к несущественным вопросам: тема политзанятий, ответственные и прочая чушь. В десять вечера все разбрелись по полю чудес.
В середине ноября мы прощались с ребятами, уволенными в запас. Иол от ра дости в пассажирском вагоне стал проводить построение и был снят в Череповце. Наши уезжали менее шумно. Чернодор перед самым отправлением поезда сказал мне последнюю напутственную фразу комбрига. "Не говорите ничего плохого об армии, нам здесь и так трудно", - сказал комбриг, уволенным в запас досрочно. Поезд вместе с солнцем ушел на запад.
- Спокойной ночи, Андрус. Нас завтра ждет лагерь. Спи крепче, день будет трудным, - сказал я своему, тогда уже единственному соседу, который с болью во взгляде смотрел на опустевшую в углу постель.
-3
На следующий день лагерь встретил нас строевым смотром. Заезжий полковник, выслушав очередного офицера, приближался к нашему батальону. Капитан Деловани был краток, у него не оказалось ни жалоб, ни предложений. Я отключился от происходящего на некоторое время, но окрик полковника вернул меня в строй.
- Вы почему молчите, товарищ лейтенант? - после чего я четко назвал свое звание и фамилию, дальше вырвалось совершенно неожиданное: "Два года строи тельных лагерей по статье о всеобщей воинской повинности".
- Товарищ комбриг, идите сюда. Послушайте, что говорит ваш офицер, - взор вался полковник. Вороны слетелись незамедлительно. Комбриг сразу вонзил в ме ня умертвляющий взгляд и сухо сказал:
- Мы, лейтенант, по отношению к таким, как ты, пойдем другим путем. Молчать в таких случаях нельзя, но и ответ должен быть подобен разящей молнии. Огром ным усилием воли я выпалил полковнику в "печень". - Товарищ полковник, мы 72 года идем другим путем, а пришли к перестройке, - полковник присел от боли на правую ногу, шарахнулся в сторону, ища опору на "канатах", но до победы было далеко. Вороны слетаются стаями. В лагерях поединок проходит не по спортивным законам, там жертву рвут стаей.
- Вот такие, как ты, лейтенант, развалили перестройку, - сказал заезжий полковник. Его фраза поразила всех своей обыденностью, но опередил Андрус. Товарищ полковник!
Где вы слышали, что перестройку развалили? Мы на болоте живем, ничего не знаем, расскажите, - рассказа тогда, конечно, никто не услышал. Вместо этого комбриг объявил мне: "трое суток ареста". Мимо "озера" через поле чудес я отправился на гауптвахту, но свободных мест там не оказалось. Одним словом, комбат объявил мне "выходной". Набралось таких "выходных" у всех по-разному.
Вел этот учет бдительный майор Гек. После ноябрьского поединка с заказчи ком, который бригада опять вчистую выиграла по рублям, комбат подписал мой отпускной лист. В нем значились границы моего освобождения из лагеря. Именно эти границы и сдвинул майор Гек и одна треть отпуска "Гекнулась", как говори ли в батальоне перед уходом из лагеря.
Пятое декабря - это великий день. Он стоит того, чтобы выйти за колючую проволоку в поле чудес. К моему уходу торжественно сожгли казарму КЮ на девя носто два человека. День Сталинской Конституции, а за окнами вагона опять Волго-Балт. Речные суда освещали водную гладь Шексны. Река вечером своим блеском очень напоминает блеск металла, который числится за номером тридцать. Домой!..
-4
Отпуска имеют свойство кончаться. Эта фраза приобретает в стройлагере свой особый смысл, поэтому она и стоит неоднократного повторения. Изо дня в день в лагере повторяется все. Никто не в силах отменить: "Равняйсь! Смирно! Не ше велись!" Развод - душа лагеря, которая с утра разворачивается во всю ширь на обледенелом январском плацу и съеживается в каре на втором часу своего бесс мысленного стояния на двадцати пятиградусном морозе. Гек режет ножом "вшивни ки" солдат, Чук рвет грязные подворотнички. Комбриг все это называл вахкана лией. К концу второго часа пальцы ног в сапогах признаков жизни не подавали. Оркестр прятал свои горны в полах шинели. Изо дня в день: "Произвести развод на работы", и ударяла медь оркестра в уши воинов-дорожников. Все, что проис ходит в стройлагерях, работой не называется. Да, построены лагерные капиталь ные постройки. Построили их зимние морозы. Если бы эти части были развернуты в южных районах, они бы и через двадцать лет из палаток не вылезли. Да, пост роены дороги между единичными деревнями Российского Нечерноземья. Построили их тысячи солдат и миллиарды рублей. Результат и средства поражают даже не специалистов. Если ЦДСУ заставить в стене лбом дыру проломить, результат бу дет достигнут. Только для этого надо, чтобы Минфин раскошелился, и тогда Бо кало-Молчало скажет свое веское слово, через полтора года после начала своего строительства.
- Здравствуй, Молчало! Наливай! - сказал прораб Сонькин, выйдя на окраину глухой вологодской деревни.
Изо дня в день солдату лопата, офицеру военторг. Одним пощупать и согреть ся, другим согреться и прикупить. Сладка конфета... Изо дня в день обрывает все и ставит всему точку совестьчаяние, но последние полгода я не ходил ни на одно.
Андрус говорил, что без меня даже Гек скучал, но это он мне льстил, чтобы я его весь бразильский кофе не съел, пока он в лагере выясняет тему очередных политзанятий.