Наконец, все закончилось. Звуки затихли и в уши мои снова влились, пусть и слегка подавленные, но звуки природы. Кое-где уже зашумели птицы, своим криком предупреждая своих братьев и родных не лететь сюда, где то выли волки, казалось совсем рядом, в нескольких метрах, но все-таки довольно далеко.
Я медленно шёл вперед, уже несколько дней я наблюдал за полем, тут вид прекрасный. Когда то был. Сейчас, несмотря на, казалось бы, середину лета, вид угнетал своей серостью и запыленностью. Вдали горели, какие-то здания, покосившаяся деревня приглашала к себе, помочь в первую очередь, а погостить уже после.
Пройдя через поле, изрытое по всей своей территории, я увидел несколько тел. Они лежали естественно без движения, естественно они были мертвы. Глаза их были открыты и неподвижным, серым, безжизненным взором они смотрели на небо. На небо посмотрел и я, чрез серый дым и поднявшуюся пыль слегка проглядывался синий край неба, нет...даже голубой, да именно. Одно из тел было лишено руки, левой. Оканчивался локоть исключительно кусками мяса, висящими и шатающимися от порывов ветра. Серая грязь, смешанная с пылью забилась в рану и закупорила её, крови было мало.
Второй был ранен тяжелее, в животе его зияла довольно обширная дыра, оттуда аккуратно выползали черви в виде кишок, несколько метров раньше сидело внутри, а теперь после попадания, они вырвались наружу, на свободу. Белое, без единой кровинки лицо серым взором смотрело на меня, а я уже нечего не мог сделать, куда тут, уже слишком поздно. Но уйти просто так я не мог и я нагнувшись рядом с павшим, аккуратно закрыл его глаза своей правой рукой. Она не почувствовала тепла или биения жизни, лишь холодную кожу, измазанную в саже.
Постояв ещё несколько минут рядом с ними, я пошел дальше, рядом с краем поля, что находится близ местной деревеньки, догорал некогда бывший склад. Вокруг него лежали ошметки тел, различные осколки и книги. О да, книги. Именно они. Я прошел мимо тел и поднял одну из книг, на ней на некогда добром языке было написано: "В четырёх стенах" золотые буквы выглядели как надругательство, написаны они были поверх довольно посредственной и дешевой почти что бумажной обложки, но слова...слова эти, они явно должны были быть выделены. По крайней мере, автор хотел именно этого. Аккуратно положив книгу обратно я продолжил поход. Лишь мельком взглянув на тело лежавшее близ книги. Мужчина лет 40-45, высокий, коренастый, с коричневыми волосами. Он лежал навзничь на земле, в очередной луже грязи и сажи, у него не было ног, к нему лишь тянулась кровавая дорожка, перемешанная как вы понимаете, все с той же пылью, а также частично с маслом, разлитым из машин.
Я вздохнул, какое глупое дело, зачем им это? Зачем?
Зайдя на территорию деревни, я начал слышать приглушенные голоса, действительно, внутри в домах, в покосившихся и выбитых окнах то и дело выглядывали испуганные лица людей. Взрослые, старики, дети. Лица их полные ужаса просто смотрели в мою сторону, рассматривали поле, что выступало за моей спиной. Около колодца, что стоял в центре деревни, лежало несколько раненых. Один из них сокращенно дышал, придерживая живот, под ним образовалась уже изрядная лужа крови. Второй, ещё совсем молодой отбросив свое оружие тщетно, с ужасом в глазах пытался помочь, но куда ему, он даже сдвинутся не может. Раненный уже не может говорить, хрипя, он указывает на небольшой рюкзак, что лежит близ молодого, но тот даже не двинулся. Оцепенел. Страх сковал его разум, сковал его тело и забрал к себе навсегда.
Неожиданно дверь одного из домов скрипнула, и оттуда вышел мужчина, бородатый, лет 50ти, в руках у него был топор. Стойте, неужели вы...
Мужчина быстро приблизился к молодому, оттолкнул его и вонзил топор в голову раненого. Гуманно, чтобы не мучился, тем не менее, это все равно не выход...не выход же люди! Стойте!
Но крик мой не был слышен ими.
Молодой попятился было, но его, сзади за грудки схватил ещё один невесть откуда взявшийся мужик и вместе с предыдущим они начали публичные издевательства.
Сначала это были вполне привычные для них и всех местных избиения. Ногами, руками. Естественно они не давали нечего сделать в ответ. Молодой, с разбитым лицом кричал и в крике этом, была вся боль, кою можно было словами изложить. Но избивающих это лишь забавляло, в один из моментов мужчина с бородой снова схватил топор, предварительно выудив его из черепа, предыдущее убиенного, опосля же, он со всей своей силы и с криком ударил топором по руке молодого. Со страшным звуком кисть его отделилась от кости и отлетела на метр. Даже я, видавший и не такое, удивился. Но, кажется, что этого парень просто не заслуживает, как это? Что вы делаете люди? Как вы можете, вы ведь....
Но люди не слышали.
Из домов уже вышли все, и толпой они встали вокруг палачей и их жертвы, они свистели, кричали и плевались в молодого. Толпа оттеснила меня, дети в первых рядах, кидали камни в кричащего, а после смеялись, я попытался протиснуться, но меня просто не пускали. Что же вы делаете люди.
Через час толпа начала расходится, все это время они кричали, и крик их перекрывал истошные вопли молодого, от которого сейчас конечно уже нечего не осталось. Наконец колодец опустел, и предо мной предстало тело, когда то здорового, испуганного молодого человека. Теперь же без кистей рук, избитый и изрубленный он лежал на грязной земле, рассматривая уже вконец посиневшее небо. Я медленно подошел к нему. Ближе я понял, что рука его ещё подрагивает, а легкие по-прежнему получают воздух. Он был жив. Запытан, но жив. Я присел рядом с ним и посмотрел в его уже изрядно заплывшие глаза. В глазах этих я увидел только раскаянье и боль, он был в агонии, но кричать или брыкаться уже не было сил, не было возможности, он лишь слабо мычал, изредка дергая ещё рабочими мышцами. Я протянул руку к его лицу, вытер кровь со лба и приложил два пальца к нему. Через минуту, молодой, издав последний вздох...умер. Я же встал и посмотрел в окна домов. Там все также выглядывали лица людей, они уже не были испуганны. Кто-то был счастлив, кто-то откровенно ругался с другими, кто-то со злостью смотрел в мою сторону, а может и не в мою. Вряд ли они меня видят, видели бы, пропустили к молодому, видели бы, не стали пытать его. Все просто, все привычно.
Я поднял голову. В синем небе то и дело пролетали птицы. Оставляя за собой слегка белесый след, в один момент, что-то отделилось от птицы и с грохотом начало падать на землю. Лица людей в домах снова переменились: злость и радость сменились на уже привычные испуг и страх. Вдали снова затихли волки, возобновилась стрельба, а прямо рядом со мной, близ колодца разорвалась очередная бомба, снеся волной и колодец и тела молодого с раненым. Все началось снова.