Мартин хмыкнул и потянулся.
– Нет, так не достать. Сперва отстегнуться надо. – Он уронил руки. – Тьфу ты, как свинец. Забавно даже.
– Всего-то и надо, что восемь часов в невесомости. – Рашель рылась в рундуке возле колодца у своей левой ноги.
– Кажется, я вас, землян, теперь понимаю, – начал Василий и остановился, пережидая, пока дрожь в голосе пройдет. – Вы все спятили!
Мартин глянул на Рашель.
– Он только сейчас заметил.
Она села, держа небольшой рюкзак.
– Долго же он соображал.
– Ладно, что теперь будем делать? Пробиваться наружу консервным ножом или ждать, что кто-нибудь пройдет и сдернет крышку за кольцо?
– Прежде всего, – Рашель увлеченно прошлась по значкам на консоли пилота, – мы скажем Критикам, что сели благополучно. Второе – вот что. – Она подняла руки и схватилась за верх экрана. Он сморщился, как тонкий пластик, открыв внутреннюю стенку капсулы. Большой пароходный чемодан наполовину торчал из переборки, из-под полуоткрытой крышки высовывались трубки и кабели.
– Я так и знал! – воскликнул Василий. – У вас запрещенный…
– Заткнись. – Рашель нагнулась вперед и что-то поправила под крышкой. – Так, а теперь уходим. И быстро. – Встав, она отперла верхний люк и дала ему соскользнуть в капсулу на место экрана. – Помоги-ка, Мартин.
– О’кей.
Через минуту они все сидели на крыше посадочного модуля. Усеченный конус стоял в лужице желтых юбок, посреди травянистого луга. Слева в густых камышах лениво журчал ручей, справа стоял стеной ряд старых темных хвойных деревьев. Воздух был холодный, свежий и невероятно чистый.
– Что дальше? – спросил Мартин.
– Я вам рекомендую сдаться властям. – Василий навис над ними. – Если вы будете упираться, ваше дело плохо, но если вы сдадитесь мне, я… я… – Он затравленно огляделся.
– Каким властям? – фыркнула Рашель.
– В столице…
Рашель в конце концов не выдержала.
– Послушай, мальчик, мы свалились в дикой глуши, на сломанной шлюпке, без припасов, на планету, только что пораженную сингулярностью третьего типа. Последние двадцать шесть часов я наизнанку выворачивалась, спасая наши шкуры – все наши шкуры, включая твою, – и буду очень благодарна, если ты хоть ненадолго ЗАТКНЕШЬСЯ! Первый наш приоритет – выжить, второй – для меня – связаться с людьми, к которым я прибыла, а выбраться обратно в цивилизацию – третий пункт списка. Пока доходит?
Здесь сейчас нет никаких гражданских властей – того вида, которого ты ждешь. На них меньше чем за месяц вдруг вывалились тысячи лет прогресса, и если твой местный Куратор еще сидит за своим столом, то он остолбенел от культурологического шока. Планетарная цивилизация трансцендировала. Это бывшая колония, она перестала ею быть. И единственные люди, которые могли как-то справиться с переменами такого уровня, – это ваши диссиденты, да и те мне особого оптимизма не внушают. Сейчас мы – твоя единственная надежда на выживание, и постарайся об этом не забывать.
Она смотрела на Василия сердито, и он ответил ей таким же сердитым взглядом, но выразить свои чувства словами не смог.
Мартин у нее за спиной спустился на луг. Что-то привлекло его внимание, и он нагнулся.
– Эй!
– Что там? – спросила Рашель.
Ступор прошел. Василий, ворча, уступил и полез из капсулы вниз. Мартин произнес что-то неразборчивое.
– Чего? – повторила она.
– Что-то неправильное в этой траве есть.
– О черт! – Рашель сползла вслед за Василием по борту модуля – два с половиной метра пологого керамического склона, потом мягко приземлилась на плетеную паутину посадочной сетки. – Это же… – Она осеклась.
– Планете Рохард полагается иметь нормальную биосферу земного типа, правда? – Мартин с любопытством смотрел на Рашель. – Так у меня в справочнике написано.
– Что это такое? – поинтересовался Василий.
– Трава, или то, что под нее косит. – Мартин неловко пожал плечами. – Мне она не кажется нормальной. Цвет тот, и форма примерно та, но…
– Ой, я этой штукой порезалась! – Рашель бросила травинку. Листок затрепетал, незамеченный: коснувшись земли, он стал распадаться с пугающей скоростью по радиальным швам. – А что деревья?
– Да тоже что-то не то. – Мартин вздрогнул, услышав треск за спиной. – Это что?
– Не волнуйся. Я подумала, что нам понадобится наземный транспорт, и велела чемодану что-нибудь состряпать. Он переваривает капсулу…
– Отличный чемоданчик, – восхищенно сказал Мартин.
Шлюпка стала обваливаться внутрь, издавая горячий органический запах, похожий на запах свежевыпеченного хлеба.
– Ага, так. – Рашель была озабочена. – Мой контрагент должен знать, что мы здесь. Интересно, сколько еще…
Она замолчала. Василий с деловым видом топал к краю поляны, насвистывая какой-то воинственный мотивчик.
– А кто твой контрагент? – спросил тихо Мартин.
– Человек по фамилии Рубинштейн. Один из наиболее разумных кадров сопротивления, за что и попал сюда в ссылку. Кто был не столь разумен, тех уже нет на свете.
– И что ты от него хочешь?
– Я ему передам пакет. Не то чтобы ему он еще был нужен, если судить по тому, что здесь случилось.
– Пакет? А что за пакет?
Она обернулась и показала на чемодан, который теперь стоял на траве посреди опадающей кучи подпорок, тихо изрыгая пар.
– Вот такой.
– Вот та… – Глаза его выдали.
Рашель взяла его за локоть.
– Да ну, Мартин. Пошли проверим эти деревья.
– Но… – Он оглянулся. – Ладно, пошли.
– В общем, так, – начала Рашель по дороге. – Помнишь, что я говорила насчет помощи народу Новой Республики? Несколько лет назад некоторые люди в департаменте, о котором лучше знать поменьше, решили, что революция созрела. Обычно мы в такие вещи не лезем: ниспровержение режима – штука весьма нерекомендуемая, даже если режим плохой и раздолбать его будет правильно с моральной точки зрения. Но кое-кто из наших аналитиков решил, что есть хороший шанс, скажем, процентов двадцать, что Новая Республика может дать метастазы и превратиться в Империю. Так что мы уже лет десять поставляем мощные средства их подполью доморощенных либертарианцев.
Фестиваль… Когда прилетел Фестиваль, мы не представляли, что это такое. Знала бы я то, что ты рассказал мне по дороге, еще в Кламовке, меня бы здесь не было. И этого багажа тоже. Что, собственно, и есть главная цель всей эскапады. Когда аристократы низложили последний Совет рабочих и технологов около двухсот сорока лет назад, они разрушили все корнукопии, которые дал Эсхатон Новой Республике при ее основании. После этого они взяли под контроль рабочий класс, ограничив доступ к образованию, средствам производства и наложив тесные шоры на информационные технологии. Этот чемодан, Мартин, – полномасштабная корнукопия. Схемы любых конструкций, которые только могло придумать постиндустриальное общество двадцать первого века, лиофилизированные копии Библиотеки Конгресса, все, что душе угодно. Способна к самовоспроизведению. – Рашель остановилась, глубоко вздохнула. До опушки оставалось всего несколько метров. – Меня послали, чтобы передать ее подполью. Дать им в руки средство начать революцию.
– Начать ре… – Мартин уставился на Рашель. – Но ты опоздала.
– Вот именно. – Она дала ему время, чтобы до него дошло. – Я могу выполнить свое задание, просто на всякий случай, но не думаю, что…
Он покачал головой.
– И как мы будем из этой каши выбираться?
– Гм! Хороший вопрос. – Она повернулась и посмотрела на тающую капсулу, потом полезла в карман и вытащила несколько оптических шпионов. Василий бесцельно слонялся по опушке поляны. – В обычной ситуации я бы залегла на дно в старом городе и подождала бы. Через полгода, скажем, пришел бы торговый корабль. Но когда здесь Фестиваль…
– Корабли будут, – сказал Мартин абсолютно уверенно. – И раз у тебя с собой корнукопия, то у тебя в руках портативный военно-промышленный комплекс. Если он способен построить спасательную шлюпку, то я его наверняка смогу запрограммировать на производство чего угодно, что нужно нам для выживания, пока не представится шанс выбраться из этой богом забытой дыры. Верно?