Нет, она сама уж точно не желала быть первой леди США и, узнав о желании супруга баллотироваться в президенты, сочла это очередной блажью. Она была уверена в том, что Делберт или откажется от этой затеи, или республиканцы просто не выдвинут его на этот пост. Ну, или, при самом неблагоприятном для нее раскладе, он с треском проиграет выборы.
Делберт не отказался от затеи, сумел, несмотря на все чинимые препятствия, добиться номинации со стороны сопротивлявшихся республиканцев, а затем выиграл выборы, посрамив уже видавшую себя властительницей Белого дома Старую Ведьму.
— Мама, — произнес ее сын Тициан по-герцословацки, снимая наушники, — а можно мы с тобой снова переедем в Нью-Йорк?
Милена вздохнула, она знала, что сыну претит жизнь в Белом доме, что ему хочется вернуться в прежнюю школу и возобновить отношения с друзьями.
— Подобные решения принимает папа, — ответила она и потрепала сына по голове. Все же, несмотря на то что он внешне похож на Делберта, на молодого Делберта, который был привлекательным мужчиной, а не на Делберта нынешнего, являвшегося карикатурной, причем не только в политическом плане фигурой, Тициан характером отличался от мужа, а также от двух своих старших единокровных братьев, сыновей Делберта от этой несносной югославки.
Если бы было иначе, Милена наверняка отказалась бы от сына. Женщина усмехнулась — нет, своего ребенка она бы не бросила ни при каком раскладе, однако она бы с трудом вынесла, если бы он темпераментом пошел в Делберта.
Странно, но ведь она когда-то любила Делберта… Впрочем, не надо врать самой себе — его она никогда не любила, однако ей были приятны ухаживания американского миллиардера, тогда еще вполне статного симпатичного мужчины средних лет.
— И почему все решает папа? — произнес сын и, вздохнув, нацепил наушники и углубился в свои комиксы.
Действительно, почему? В последние годы Милена все чаще и чаще ловила себя на мысли, что жизнь с Делбертом становится невыносимой. Менялась и она сама — в конце концов, минувшей весной ей исполнилось уже сорок семь. Да и Делберт, всегда обладавший импульсивным темпераментом, с годами делался все невыносимей.
Просто невыносимым.
И она все чаще и чаще задумывалась о разводе. Ее утешала мысль о том, что у нее имелись кое-какие собственные накопления — ведь некогда она была моделью пусть и не первого разряда, но, во всяком случае, второго. Что позволило ей заработать и отложить на «черный день» приличную сумму.
Хотя сейчас она в год на туфли тратила больше, чем лежало у нее на банковском счету, о существовании которого Делберт, кажется, не имел представления.
Но ведь имелась еще и банковская ячейка с драгоценностями, подаренными Делбертом, и это ее утешало. Десять миллионов — это было уже что-то. Ведь, согласно брачному договору, в случае развода она не получит ничего.
Ровным счетом ничего.
Однако там ничего не было сказано о том, что она обязана вернуть презенты мужа. Милена даже осторожно навела справки у адвоката, и тот ей подтвердил, что драгоценности, по всей видимости, являются ее полновластной собственностью. Однако Милена предпочла хранить их вне их роскошного пентхауса — для того, чтобы Делберт не смог их у нее забрать.
И ведь все это было еще до того, как мужа избрали президентом. После его переезда в Белый дом все стало намного сложнее. Ему требовалась жена, пусть и иностранка, пусть и родом из некогда коммунистической Герцословакии, пусть и говорившая по-английски с явным акцентом.
Однако если она пожелает от него уйти, Делберт ее просто уничтожит. Раньше бы, быть может, отпустил с миром, взяв себе в жены новую молодую модель или актрису. Но теперь, с учетом рекордно низких рейтингов популярности Делберта, ему не был нужен еще один скандал, на этот раз в собственном семействе. Тем более меньше чем за два года до перевыборов и за год до начала новой президентской кампании.
И если этого не миновать, то Делберт сделает все, чтобы отомстить ей за развод и связанные с этим хамские комментарии оппозиционно настроенной прессы. И не только оставит ее без гроша, но и лишит сына.
А этого Милена допустить никак не могла. Поэтому ни о каком разводе не могло быть и речи. Поэтому Милена страстно желала, чтобы муж проиграл перевыборы через два года. И тогда, быть может, она сможет получить свободу…