Белизна так густа, что я не различаю носков своих лыж, они кажутся сломанными. Лыжни совсем не видно.
Решила остановиться.
Сколько метров я уже прошла?
Пейзаж не меняется. Никакого ориентира. Меня окружает белизна. Я преодолела два небольших пригорка, не заметив их. С какой скоростью я скользила?
Закрываю глаза. Собираюсь с мыслями. Черно. Нет. Я хочу видеть. Я отчаянно хочу видеть.
Когда вновь открываю глаза, меняется только цвет. Бело. Прощупываю все вокруг концом своей палки. Где подъем? Где спуск? Где трасса? Я слишком неопытная слепая. Мне понадобилась бы помощь, чтобы перейти дорогу. Никого. Ни малейшего звука, подсказавшего бы, что рядом есть кто-то живой. Теперь только шквальный ветер сорвет меня с места, чтобы унести неизвестно куда.
Замерзли руки и ноги. Я получила удар в спину от близких людей. Они меня бросили здесь. Я оборачиваюсь и больше не вижу посадочную станцию. Северный ветер уже увлек меня. Я даже не заметила этого. Действительно ли я двигаюсь вперед?
Начинаю кричать, как будто меня разрывает на части хищный зверь.
— Жером!
Ничего. Белизна.
Где мой парень? Его предательство доказано. Он исчез в белой пелене.
По опыту я знаю, что нахожусь между двух долин. На гребне. Где тут пропасть? Где трасса? Если я ошибусь, то спущусь по склону не в ту долину. Я могу упасть с нескольких метров в пропасть. Если я ошибусь, то не найду Жерома. Я не найду и своего парня. Я не вернусь к жизни.
Ветер прилепил шарф, в который я закуталась, к моему лицу. Шерсть стала листом жести, царапающим щеки. Маска перед глазами сильно запотела. Сейчас я едва различаю свои ноги.
Избавляюсь от шарфа. Снег, принесенный северным ветром, холодным и резким, хлещет меня все сильней и сильней. Воздух обжигает ноздри и затрудняет дыхание. Он слишком холодный, слишком густой. Мой рот онемел, но я кричу.
— Жером! Жером! Жером!
Изо всех сил. Я ору без перерыва. Мой голос на пределе.
— Жером! Жером! Жером! Жером! Жером!
Из глубины, из леденящего ветра вынырнул силуэт. Пытаюсь рассмотреть его через запотевшие стекла моей маски. Пытаюсь различить хоть что-нибудь в густой белой пелене. Да! Это Жером!
— Жером! Жером! Жером! Жером!
Я дергаюсь, подпрыгиваю, как если бы он не шел меня искать.
Я кричу, чтобы он подошел ко мне, как если бы он собирался делать что-либо другое.
Он вернулся! Он сжалился! Его красный комбинезон виден все отчетливее. Он меня нашел! Он хватает меня за руку. Он ругает меня.
— Я тебе сказал следовать за мной! Совсем рядом, я тебе говорю!
Хочу снять свою маску. Избавиться от этих запотевших стекол, которые мешают мне его видеть, хотя он совсем рядом.
— Нет! — останавливает он меня.
Я оставляю маску. Жером не дает мне времени на раздумья. Когда он приказывает, я должна исполнять немедленно. Жером больше не шутит. Он зашел слишком далеко. Он осознает это. Это опасно. Будет еще опаснее, если я запаникую. Он становится строгим.
— Что ты копаешься? Поторопись! Отталкивайся палками!
Он нервничает.
Он заставляет меня прыгнуть в никуда. Я цепляюсь за него, как новичок. Я разучилась скользить на лыжах. Я никогда не стояла на лыжах. Жером тянет меня за комбинезон. Преодолеваю сугробы и пригорки, не замечая их. Нескончаемые пощечины северного ветра. Мы скользим я не знаю где, как и с какой скоростью. Сосредоточиваюсь на его руке. Смотрю только на его руку, покрытую кристалликами снега. Ветер раздувает его красный комбинезон. Порывы ветра, острые, как лезвие, толкают и подгоняют меня. Сквозь комбинезон я чувствую удары тысячи маленьких камешков. Я съеживаюсь. Мои ноги окаменели. Чудом я не падаю. Меня шатает. Я снова отдаюсь во власть Жерома, который больше не лжет.
Ветер дал передышку от своих затрещин. Наверняка мы прошли перевал. Я уже слышу шорох своих лыж по снегу. Замечаю парня-предателя, который нас ждет. Жером останавливает меня. Он поворачивается ко мне лицом. Он меня трясет.
— О! Ты не знала, куда ехать? — с волнением спрашивает он.
Я смотрю на того, кто втянул меня в эту историю. Смотрю на того, кто может меня отсюда вывести. Ветер тормошит его шарф. У меня сжимается сердце. Его лицо темно-фиолетового цвета! Нос почти черный! Тонкий слой льда покрывает нижнюю часть его лица. Когда он говорит, слой льда откалывается от его щеки, обнажая красный цвет крови. О, Господи! Его лицо раскалывается, как стекло! Жером умирает. Я хотела бы его предупредить. Я не могу говорить.
Сердце сжимается еще больше, когда предатель спокойно просит:
— Сильви, не трогай свое лицо.
Околевающий Жером смотрит на меня.