16.
– Я тебя ненавижу, – сказала Сирена. Они сидели на безразмерном диване в шикарной кают-компании Ковчега. За панорамным иллюминатором раскинулась старая знакомая – Солнечная система. – Ты дважды разрушил мою жизнь.
– Зато теперь спас, – сказал Гомер, который теперь разнообразия ради торчал из потолка.
– Знаю. Поэтому и люблю, – Она поцеловала мужа и обняла его. Дети, падкие на такие трогательные моменты, немедленно образовали с родителями оглушительную кучу-малу. По кают-компании, сцепив руки за спиной, расхаживал Христофор. Он был зол и пребывал в растерянности.
– Одного не могу понять, – сказала Сирена отлипая от долгого поцелуя, – Зачем ты приказал взять с собой эту толпу?
– Считай это наказанием за глупость. К тому же… Пусть увидят космос своими глазами. Может, мы когда-нибудь решим вернуться. Если так, единомышленники точно не помешают.
– Но что с ними делать?
– Придумаем что-нибудь. Наверняка здесь горы провизии. Раз уж это средство для экстренной эвакуации.
– Только больше никаких растений!
– Никаких, дорогая.
– Мерзавец, – сказала она и шлёпнула мужа по щеке.
– Приспособленка, – ухмыльнулся он и поцеловал.
– Это всё плохо закончится, – процедил Христофор, продолжая расхаживать взад-вперёд по каюте.
– Возможно. Зато как неплохо начинается! – подмигнул Виктор.
17.
А Доримидонта Адамиди сожгли на площади. Как и большинство других высших иерархов корпоратократской церкви. Как говорится, «По вере вашей да будет вам!» Впрочем, лютовали стихийно, украдкой, а самыми ярыми среди линчевателей были переобувшиеся в воздухе корпоратократы – те, что чином пониже и лицами широкой публике незнакомые. На Земле в следующие десять лет вообще было неспокойно. Из всех секторальных властителей уцелел только балагур Осокин из Красного сектора. И уцелел исключительно благодаря роботам, которые разучились танцевать, зато отлично воевали.