I
Роман посвящается моему сыну.
Душа моя, Душа моя!
Мой светлячок горит во тьме.
Моя Душа лишь для тебя
И свет мой это путь к мечте,
Которой верить я хочу.
И я лечу, и я кричу,
И вижу небо, и звезду,
А та звезда, конечно ты.
Дороги все ведут к любви
Я перекинула мосты,
Сквозь годы ты меня зови,
И небо цвета твоего
Укажет путь для сердца моего!
Kris Ptica
«И тут я побежала! Я бежала, бежала, не разбирая дороги, моё сердце выпрыгивало из груди, а мысли путались, да так, что не было возможности, что- либо осознать или подумать. Бежала пока не упала без сил на землю. Ударилась лбом и боль отрезвила меня. Я зарыдала, не от того, что ударилась лбом, не от физической боли, а от душевной.
Как они могли?! — думала я, — отдать меня этому мальчишке в жёны?! Ведь я не люблю его, не хочу его, он даже мне совсем не по нраву!
Я плакала, и душевное равновесие покидало меня с каждой слезинкой, что выходила из моих глаз. Мне хотелось убежать так далеко, как только это вообще было бы возможным в моём случае. Я не думала тогда о том, что меня догонят и вернут обратно, я просто хотела быть свободной и распоряжаться сама собой, а не выполнять чьи- то желания и указы.
Светозар- Архонт и союз с этой семьёй для нашей было спасением, и установлением мира на принадлежащих нам землях. Наши семьи всегда испытывали недоверие и трудности как соседи, и даже случались войны в прошлом.
И теперь вдруг эта свадьба! Мне даже подумать не дали, не спросили меня, а назначили дату и так быстро, что я не успела глазом моргнуть, как оказалась перед служителем Храма вместе с Светозаром, и он нас обвенчал. Нам обоим всего по восемнадцать. Мы ничего толком не видели в жизни, не то, что наши отцы, создавшие союз с нашими матерями, когда уже были славными воинами. А наши матери многому научились, и много путешествовали, прежде чем вышли замуж. А тут вдруг такая спешка?! К чему это всё?!
Я была как во сне, когда он мне надел на безымянный палец кольцо. Меня как будто заколдовали, настолько я чувствовала себя потерянной и обманутой теми, кому доверяла больше, чем сама себе. Мама, папа, все сговорились против меня. Злоба теперь душит моё сердце. И эта ночь, проведённая со Светозаром. Эта боль- потеря девственности и стыд, испытанной мною, как девушки, вынужденной отдать свою первую жажду любви нелюбимому!
Ничего из этого не выйдет! — так я думала в тот момент, и когда он уснул, я потихоньку выбралась из спальни, оделась, взяла с собою всё то, что мне дали мои родители, и выскочила из дворца».
Старик смотрел на девушку лет восемнадцати, в глазах её золотистого цвета отражалось отчаяние, боль, недоумение, горечь обид. Волосы чёрные как крыло ворона были растрёпанные и на них висели кусочки листвы, и соломинки, травинки, были спутаны и когда то в прошлом её шикарная причёска, предназначенная для торжества, сейчас была в плачевном состоянии. На тонком носу небольшая царапина, видимо после падения на землю она оцарапалась и не заметила в горячности своего гнева, и вообще всё её стройное тело, лишённое женской привлекательности, дрожало то ли от стресса, то ли от боли, а может быть от того и другого вместе.
Он внимательно осматривал её. Как могла эта девчушка хоть кому- нибудь понравиться? Узкие бёдра девушки навряд ли могут взволновать мужскую плоть, а худые плечи, это плечи ребёнка.
«Да, — подумалось ему, — Даймоны поторопились с этим союзом, но видимо другого выхода не было».
— Как зовут тебя?
— Есения, — был её ответ.
Старик утвердительно кивнул головой.
Есения с любопытством смотрела на этого мужчину в возрасте старца. Седые волосы его были длинными и заплетёнными в косу, которая спускалась по его спине почти до поясницы. Серые глаза старика глядели на неё с интересом, и в них не было какого- то сочувствия, только любопытство, но и отеческая нежность в них тоже присутствовала, от этого ей было приятно находиться в его обществе, и она с лёгкостью ему всё рассказала, не заботясь о том, что перед ней незнакомец.
Его белоснежный цвет кожи отдавал мраморным тоном, а значит этот человек из рода Монос. У её семьи с ними были торговые союзы, и вроде бы насколько она помнила, они не враждовали семьями.
Есения посмотрела на свои испачканные руки. Её красивая кожа золотистого оттенка теперь была в грязи и потеряла свою привлекательность.
— Мне бы воды, — произнесла она и с надеждой посмотрела на старика, — пить очень хочется.
Тот достал флягу и протянул девушке.
— Пей, сколько захочешь, — он внимательно и как то оценивающе теперь смотрел на неё, — у тебя впереди дальняя дорога.
Есения не обратила на его слова внимания, она схватила флягу и жадно прильнула губами к горлышку. Напившись вдоволь, она отдала флягу старику. Тот не взял.
— Оставь себе, она нужнее тебе, а не мне.
— Как твоё имя, Монос? — Есения закрыла горлышко фляги и прицепила её к своему кожаному ремню, туго затянутого на её талии.
— Я для тебя просто старик, нет у меня имени.
— Хорошо, как скажешь, — девушка протянула руки к огню.
Они оба сидели на двух пнях, спиленных кем- то деревьях. Вокруг был лес, вдали виднелось озеро, и долина на другом берегу, поросшая высокой травой. Смеркалось, а костёр, ярко горевший и гревший их своим теплом, видимо разжёг сам старик.
— Куда путь держишь? — старик протянул так же свои ладони к костру, грея их.
— Не знаю, — безразлично ответила Есения, — а куда мне податься? — тут же с надеждой спросила она.
— Иди в Кучелмин. Это город семьи Монос. Ты же знаешь, что закон распространяется на каждого путника и странника, попавшего в город, тем более ты беглянка, а беглецов по закону Монос не выдают.
— Да, я знаю, — она стала ковырять землю под ногами пальцем, — я пойду туда, мне больше податься некуда.
— Не забывай, что ты из семьи Даймонов, будь уверена в себе и не вешай носа, — старик хотел улыбнуться, но не сделал этого.
Есения посмотрела на небо. Оно чёрного цвета, а звёзд почти не видно. Что её ждёт впереди? Она не знала, но и назад не собиралась возвращаться…
Кучелмин город- государство, в котором правила семья Монос. Город оружейников, ткачей и горнодобывающей промышленности. Железо, серебро, золото, медь- вот чем богат Кучелмин. Горная страна с единственным огромным городом, распростёртым в долине между горами.
Есения с опаской оглядывалась постоянно, проходя по центральной улице Кучелмина. Здесь мужчины и женщины странно одевались, но их одежда была очень красива. А украшения на шеях женщин и браслеты на их руках, всколыхнули её зависть. Ведь у неё таких не было, а так хотелось что- то из этого иметь.
В её родном городе Хотшине не было гор, зато у них много садов с яблонями, грушами, сливами. А какая земля! Чернозём, жирный и пшеница от этого вырастает в её, Есению рост, а хлеб какой вкусный выпекают женщины семьи Даймон, аж, слюньки потекли!
Слюни действительно у неё потекли, потому, что желудок свело от голода. Она ела только на пиру в честь её и Светозара свадьбы, а это было вчера днём, и вот с тех пор росинки маковой в рот не брала. У старика, встреченного ею по пути, тоже еды не было, только фляга с водой, которая теперь болталась на её поясе, больно ударяя по бедру.
Девушка вертела головой в поисках конкретного дома, в котором ей могут предоставить работу, чтобы не умереть с голоду, нужно найти работу, что и собралась она сделать в первую очередь. В каждом городе такие дома имелись.
Кто- то толкнул её в плечо, Есения обернулась, но этот кто- то уже исчез в толпе. Людей было много.
«У кого же спросить? — Есения оглядывала каждого прохожего, задерживая взгляд на лице, чтобы увидеть более доброжелательное создание для разговора с ним».
Такое лицо вдруг подвернулось. Мальчишка лет двенадцати тащил связку перепелов, перекинув их через плечо и что- то насвистывал. Его босые ноги были в грязи, а руки по локоть в чём- то похожем на кровь, но Есению это не смутило, наоборот, лицо мальчишки было таким спокойным и откровенно глупым, что она подумала: вот это тот, кто мне скажет то, что мне нужно.