Единственная кто была в курсе того, что сотворил с Младой в девичестве Абраксас, это её подруга Беляна, женщина добрая и спокойная, но и она, когда узнала, тут же хотела заказать своему мужу клинок, чтобы отомстить колдуну за поруганную честь подруги. Однако Млада так и не смогла предварить в жизнь своё желание посчитаться с Абраксасом, но теперь пришло, наконец время мщения.
Подробно Млада всё рассказала Беляне и свою догадку насчёт кольца.
— Ты думаешь, что он в этом замешан напрямую? — Беляна прижала руки к своим щекам от волнения.
— А кто же?! Моя Есения девушка спокойная, на такой побег не могла бы решиться сама. Это всё его рук дело! И кольцо обручальное он изготовил для Есении, больше не кому, — тут она с горечью добавила, — а Светозар с таким уважением к этому колдуну относится, как и его отец, — она сморщилась от негодования.
— Тогда пусть Агнехрон выкует тебе клинок, — предложила Беляна.
— Да, я хотела уже попросить твоего мужа это сделать. У меня скоро день рождения, — она с горящим взором продолжила, — так вот, я хочу от него в подарок клинок, но не простой, — тут она из кармана достала батистовый беленький платочек с вышивкой. Он весь был мокрый, — в этом платке мои слёзы пролитые сегодня ночью, когда я вспоминала свою потерянную любовь и зло причинённое мне Абраксасом. Перед тем, как твой муж будет плавить, а потом закалять металл, из которого сделает клинок, ты кинь незаметно платок в огонь.
Беляна осторожно взяла из руки Млады, мокрый кусочек ткани.
— Хорошо, дорогая, я так и сделаю.
— Мой муж сегодня с утра уезжает в Кучелмин к магу Мурали. Будет с ним совет держать, где искать Есению. Я рада, что он не поедет к Абраксасу, иначе я не смогла бы его остановить. Не могу я рассказать Нереусу все о себе. Война будет вновь, а наши дети только поженились, — в сердцах сказала Млада и добавила, — а сама я отправлюсь к Абраксасу.
Она потёрла свои виски тонкими пальцами.
— Я все сделаю, как ты хочешь, — Беляна погладила подругу по плечу, — но как ты поедешь в Алчедар, не сказав мужу куда собралась?
— Он уедет, а я вслед за ним в Алчедар! — упрямо произнесла Млада.
— И никто не будет знать, что город остался без правителей?
— Здесь останется Светозар, а я ему доверяю. В отличие от своего отца он знает, что делать.
Беляна покачала головой в знак сомнения.
Через день, проводив мужа в Кучелмин, Млада зашла в кузницу к Агнехрону.
— Приветствую тебя, правительница! — наклонил голову в поклоне кузнец, — рад твоему посещению. Значит, сегодня день будет плодотворным!
— Конечно, Агнехрон! Процветание твоему дому и твоему делу! — улыбнулась Млада, — ты спрашивал, что я хочу на свой праздник. Вот пришла тебя просить выковать для меня клинок, да такой, какого ни у кого отродясь не было! Чтобы всё в нём было: и сила, и слава, и мощь, и красота! А остриё такое, чтобы камни резал и не затупился!
— Вот это да! — восхитился Агнехрон, — не думал, что такое оружие вам будет в радость в день рождения.
— Именно такое и нужно!
— Я может, чего не знаю, — вдруг стал серьёзным кузнец, — неужели вновь война намечается? Вроде ваша Есения и Светозар своим союзом мир должны принести на наши земли?
— Остались старые счёты, Агнехрон, — уклончиво ответила Млада, — и войны, я надеюсь, не будет. Так сделаешь мне клинок?
— Просьба правительницы для меня закон, — согласно кивнул он.
— Хорошо, я буду ждать.
— На день вашего рождения ждите от меня подарок, заказанный вами.
Беляна в день, когда муж её Агнехрон собрался плавить металл для заказанного клинка Младе, напросилась к нему в кузницу, чтобы помочь развести огонь в печи. Так она иногда делала, а теперь мотивировала свою просьбу тем, что клинок для её подруги и она хочет тоже в этом поучаствовать.
Как только Агнехрон отвернулся от печи, Беляна достала батистовый платочек подруги и бросила в огонь. Пламя вспыхнуло мириадой искр, и поглотило кусочек ткани, со слезами Млады.
ХI
Горислава скомкала листок с сургучной печатью и посмотрела на Махавира. Его зелёные глаза вспыхнули ответным огнём любви.
— Что пишет твоя матушка? — он подошёл вплотную к своей возлюбленной, — ведь это письмо от неё?
— Да, от неё, — ответила Горислава, — просит вернуться домой. Пишет, что тоскует и сейчас дома не всё спокойно из- за бегства невестки. Что б, её! — сгоряча добавила Горислава, — придётся мне возвращаться, а так не хочется.
— Я поеду с тобой!
— Махавир! Ну, куда ты поедешь?! У нас там все на ушах стоят, и потом мой отец может тебя вообще не принять.
— Пусть так, — упрямо заявил Махавир, — но одну я тебя не оставлю!
— Я не одна. Со мною поедет посыльный матери. Она приказала ему не уезжать без ответа от меня. Ответ я писать не буду, а завтра соберусь в дорогу.
— Какой он защитник? — недовольно пробурчал Махавир, — мальчишка! А вот я воин! — он самодовольно взглянул в лицо Гориславе, — и я очень люблю тебя, дорогая, а раз у тебя неприятности в семье, позволь и мне принять часть беспокойства на себя, и поддержать мою любимую, и её семью в этой неразберихи.
— Ты, так хочешь?
— Да, я так хочу! И что это у нас за любовь такая, если мы порознь будем?
— Хорошо, — вздохнула Горислава, — вместе, так вместе.
Она крепко обняла его и их губы слились в поцелуе.
На следующее утро, как только первые петухи пропели гимн солнцу, Махавир и Горислава выехали из Кучелмина и с ними посыльный от матери её.
Махавир о том, что уезжает, предупредил только своего друга Кишана. Тот, скорчив грустную мину на лице попытался напроситься к ним в попутчики, но Махавир отказал ему в этом.
— Пойми, дружище, я уж и сам не знаю, как будущий тесть меня примет, а тут ты ещё нарисуешься. Горислава вся на нервах. У них там сложная обстановка и поэтому я бы хотел, чтобы ты здесь был, потому как только тебе я могу доверять. Пратап странно себя ведёт, а Шанкар так сильно любит меня, что пытается полностью от всего уберечь, как мать наша. Отец своими делами занят, ему не до меня. Вот мне бы и хотелось свою жизнь с Гориславой самому построить без вмешательства семьи. Я мужчина, воин, я хочу всё сделать сам, понимаешь?
— Понимаю, и чем смогу, тем и помогу тебе, Махавир.
Кишан проводил их до ворот города Кучелмина и долго стоял, и смотрел им вслед, пока их два гнедых, на которых они восседали, а так же сопровождающий от матери Гориславы, не пропали из видимости.
Через сутки Махавир, Горислава и слуга матери остановились на постоялом дворе. Как только наши путешественники зашли в дом и расположились за столом, желая поужинать, во двор влетела конница в количестве десяти всадников. Самый важный из них, не по одежде, потому как одет был так же, как и остальные девять воинов, но по виду своему и по тому, как слушались его воины, приказал напоить коней, выскочившему навстречу хозяину постоялого двора.
— Господин не будет ночевать у нас? — с поклоном спросил хозяин постоялого двора.
— Нет, не буду! Только воды лошадям моим и нам налей в фляги! — приказал он.
— А покушать? Не изволите? — снова с надеждой спросил хозяин постоялого двора. Уж очень ему хотелось получить побольше денег от этого властного господина.
— Нет! Иди, принеси воды! — и, отвернувшись от этого надоедливого мужчины, занялся осмотром своего седла и подпругой.
Как только кони были напоены, а в флягах появилась вода и вино, которое они все таки купили у хозяина постоялого двора, конница в количестве десяти воинов покинула двор.
Горислава и Махавир не знали, и не видели, а это был Нереус со своими воинами, инкогнито отправившийся в Кучелмин.
А Нереус спешил. Прошло почти три недели, а о его дочери не было ни у кого известий. Много времени утекло, чтобы могло плохое случиться с его Есенией и ему хотелось ясности, информации. Он с надеждой ехал в Кучелмин к магу Мурали, но не только по поводу своей дочери он хотел увидеться с ним, а ещё по одному очень важному делу, которое вот уже пять лет не давало покоя правителю рода Даймонов.