Клиенты, то есть, мужчины, приходили только ближе к позднему вечеру, а сейчас делать было нечего, вот и развлеклись женщины кто как мог.
— О! Новенькая! — воскликнула пышечка с кудряшками на фарфоровой головке, — иди к нам! Да не робей! — она засмеялась переливистым смехом.
Есения подошла к группе дам, сидящих на пуфиках, расшитых замысловатыми узорами.
— Я не робею, — сказала она, — вас так много. Это вот для меня удивительно.
— Чего же удивляешься?! — спросила другая, с рыжими распущенными волосами, в которых торчал яркий синий цветок.
— Я подумала, что у вас некому работать, поэтому взяли меня, — пояснила Есения.
Женщины засмеялись.
— Не обращай на них внимания, — потянула её за руку пышечка, — много женщин не бывает, тем более в таком месте, — и она улыбнулась, а её подруги снова прыснули от смеха.
— Да, уж! С такой попой на тебя ни один мужчина не посмотрит, так что ты нам не конкурентка! — заявила смехом рыжая.
— Не слушай, я тебе говорю, — видя растерянность Есении, — повторила пышечка, — садись рядом со мною, — тебя как зовут?
Есения плюхнулась на расшитый пуфик, поддаваясь этой кудрявой пышнотелой женщине. Та так сильно тянула её за руку, приглашая сесть, что девушке ничего не оставалось, как исполнить её просьбу.
— Есения? — удивлённо и немного жеманно спросила пышечка, — а это твоё настоящее имя или вымышленное?
— Настоящее.
— Так дело не пойдёт, — возразила она, — вот моё имя Мадонна, — гордо произнесла она, — а своё настоящее имя я никому не скажу, — тут она наклонилась к уху Есении и прошептала, — я же здесь не навсегда, а только заработать денег. Вот накоплю денег и уеду в Алчедар к Архонтам, там найду себе влиятельного и богатого мужчину и женю его на себе, — уже вслух произнесла она.
— Ага! Давай, давай, Мадонна! Вешай ложь на уши новенькой! — засмеялась рыжая, а за ней и все остальные женщины, — она так всем вновь прибывшим говорит, ты её не слушай, — обратилась она к Есении- а сама тут одна из самых давних куртизанок, дольше меня работает и всё копит и мечтает о богатом муже, — рыжая фыркнула.
— Ух, ты! — пригрозила кулаком Мадонна рыжей, — я вот тебе! — затем дёрнула снова Есению за рукав и в полголоса произнесла, — ты им не верь, мне верь. Вот увидят, как сбудется то, о чём я тебе сказала, — и она презрительно посмотрела на своих товарок, — потом будут в ноги мне кланяться, а я их не буду замечать.
— А где тут у вас поесть можно, — Есения чувствовала, что сейчас упадёт в обморок от голода.
— Ты, что, голодная?! — Мадонна только сейчас обратила внимание не бледность Есении.
Та кивнула головой.
— Пошли за мной, — скомандовала она, вставая с мягких пуфиков.
Через десять минут Есения уплетала за обе щёки кашу с мясом.
— О! Какая же вкуснотища! — произнесла с набитым ртом девушка, глядя на Мадонну, которая подперев своим пухлым кулачком щёку, смотрела на раскрасневшуюся от удовольствия Есению.
Только Есения успела доесть, как вдруг они услышали громогласный грудной голос госпожи Луизы.
— Девушки! Срочно в белый зал! У нас клиент!
Она так громко это прокричала, что её услышали все, не только Есения и Мадонна.
— Что это? — удивилась Есения.
— Нам пора, дорогая, — вставая со стула, сказала Мадонна.
Она расправила складки своего синего бархатного платья и поправила белые кудряшки.
— Это значит, что пришёл клиент, и мы должны выстроиться в белом зале, чтобы он смог на всех нас посмотреть и выбрать себе подругу на ночь или на час, как захочет, — пояснила она.
— Может быть, мне не нужно идти, — засомневалась Есения, — я все- таки новенькая, только пришла час назад.
— Ну и что?! — вдруг услышали Есения и Мадонна голос госпожи Луизы.
Женщины обе вздрогнули. Госпожа стояла в дверях, уперев руки в свои бока, и грозно смотрела на них.
— Отлынивать не позволю! — так же строго продолжила она, — а деньги кто будет зарабатывать? Или ты думаешь, что каша, которую ты съела, даром досталась?! За неё, эту кашу, девочки не один час отработали!
— Да мы что? Мы ничего такого… — промямлила Мадонна, схватив Есению за локоть и утянув за собой в коридор.
Они обе просочились мимо грозно стоящей в дверях госпожи Луизы, и стремглав побежала в белый зал.
Белый зал так и назывался, потому, что был белым. Стены, мягкие диваны, пуфики, низкий столик, подушки, все это было белоснежным, обитое шёлком, портьеры на окнах из белого бархата и люстра над головой была из белого железа.
Как только Есения из полумрака других комнат попала в белый зал, она ослепла, настолько всё сверкало, и контраст со всеми другими помещениями в доме был разительный.
Потом она узнала, что этот зал был только для встреч, показа куртизанок мужчинам, чтобы они могли выбрать себе кого либо, в остальное же время он пустовал, и госпожа Луиза категорически не разрешала в него заходить. Оно и понятно. Попробуй содержать в чистоте такое великолепия всего белого.
Есения, Мадонна и другие женщины расположились на диване, пуфиках и стульях. Все чинно расселись и приняли каждая свою для неё отличную соблазнительную позу. Каждая из присутствующих хотела быть выбранной клиентом мужчиной, пришедшим одним из первых за сегодняшний вечер. Только Есения с замиранием сердца и холодными руками от напряжения и страха сидела на стуле ни живая, ни мёртвая, с одной только мыслью: только бы не выбрали меня.
Через минуту в белый зал вошёл мужчина высокого роста, с робким выражением на лице, таким, как будто его сейчас кто- то ударит и он этого ждёт и боится. Он осторожно переступал ногами по белоснежному мягкому ковру и как то странно смотрел на женщин, которые улыбались ему во весь рот.
Рядом с ним стояла госпожа Луиза с томной улыбкой на устах и почти шепотом расхваливала ему свой товар.
— У нас самые прекрасные женщины в Кучелмине. Больше вы нигде не найдёте таких красавиц, а как они поют, как услаждают слух, какие мастерицы! Вы, будите так довольны, что снова и снова вернётесь сюда.
Мужчина чуть дёрнул плечом, как будто стараясь избавиться от надоедливой речи хозяйки, затем остановил свой взгляд на Есении.
— Она, — он ткнул пальцем в девушку.
— Она? — удивилась госпожа Луиза, — может быть, вы, хотите нашу красавицу Лалит? Она прекрасна, как цветок! — улыбка не сходила с её губ.
Мужчина повернулся к госпоже Луизе.
— Я сказал, что хочу её! — и он посмотрел на Есению.
У той замерло сердце от испуга.
II
— И где она?
— Не знаю, отец! Я проснулся, а Есении нет. Я везде искал, но она как сквозь землю провалилась, — на Светозаре лица не было.
Он был бледен, в его голубых глазах чуть ли не слёзы, а русые светлые волосы, были спутаны и кудри торчали в разные стороны.
— Как, ты, не знаешь, где твоя жена? — всё ещё не мог смириться с этой неожиданностью его отец и глава рода Архонтов Беримир.
Он возвышался над сыном, хотя его рост один метр и девяносто сантиметров не уступал росту Светозара. Сын на пять сантиметров был выше отца, но эта ситуация, которая всполошила весь дворец, и делал ответственным именно Светозара, потому что свою жену он не смог сегодня утром найти, выставляла его в глазах не только отца, матери, но и всего рода, жалким и потерянным. От этого он так сгорбился, что казалось, совсем упадёт от горя и стыда.
— Ты, искал её во дворе? — уже мягче спросил Беримир.
— Да, отец. Даже в конюшне. Нигде нет, — он посмотрел в глаза отца, — может быть её похитили?
— Нет, — повёл раздражённо плечами Беримир, — из дворца никто не уходил, со двора тоже. Я уже опросил начальника ночной стражи.
— Куда же она могла запропаститься? — Светозар растерянно обвёл глазами зал, в котором они находились, — ведь у неё даже одежды кроме свадебного платья нет. И денег она не взяла и драгоценности, подаренные мною, тоже в шкатулке лежат. Такое впечатление, что она испарилась, исчезла.