— Ах, ты падаль такая! — закричал Беримир, отталкивая Махавира и вскочив на ноги мгновенно.
Он заслонил собою Махавира и, не давая опомниться бандиту, ударил его кулаком в нос. Тот отлетел, а его нож упал куда- то на землю. К нему подскочил второй тоже с ножом, но Беримир ловко извернулся и его же ножом, который бандит держал в своей руке, резанул бандита в живот. Тот скончался на месте.
Пока Беримир расправлялся с одним бандитом, Махавир выбрался из воды и, увидев первого убийцу, лежащего на спине от удара Беримира со сломанным носом, подскочил к нему. Схватив его за горло, сжал стальной хваткой.
— Говори, подлец, кто тебя послал убить Беримира?!
Тот захрипел и его открытые глаза от ужаса смотрели в глаза Махавира.
— Говори! А то придушу!
— Анака, — зашипел он, — любовница твоего брата Пратапа…
Но он не успел договорить, потому, что подбежал Беримир и, думая, что сейчас Махавир истекая кровью, не сможет сдержать убийцу, и что тому грозит неминуемая гибель, выстрелил в голову бандиту почти в упор из своего охотничьего ружья.
Кровь бандита брызнула на лицо Махавира. Он разжал руки и без сил упал рядом на землю, сам истекая кровью. Однако он слышал то, что ему сказал перед смертью убийца.
Глаза Махавира закрылись.
ХVI
Есения влюбилась! Весь следующий день она пребывала в эйфории. Посетителей, нуждавшихся в её утешительных мудрых советов, было мало, поэтому ей ничто не мешало вспоминать его поцелуй и млеть от этого. Единственное, что её смущало это то, что она назвала ему не своё имя.
— Лабрадия! Зачем, ты, заставило меня ему сказать другое имя? Разве я Клариса?! — возмутилась она.
Лабрадия сидел на столе, был видим в этот момент и качал своими ножками. Оно подумало немного, посмотрело на девушку и театрально вздохнуло, закатив глаза.
— И всё- то вам, смертным, нужно разъяснять, — Лабрадия почесал пальцем кончик своего носа, — под именем Есения тебя знают в Публичном доме, где ты работала полтора месяца назад. Неужели ты хочешь, чтобы этот господин нечаянно узнал кто ты? И потом это так романтично! — его крылышки затрепетали, — Клариса таинственная незнакомка в маске, позволяющая себя любить. Мудрая, загадочная! Это же антураж! — оно цокнуло языком, — какой мужчина устоит перед такой, как ты?
Есения прикусила губу от досады: она совсем забыла про эту часть своей жизни. Любовь к Честимиру вскружила ей голову. В душу девушки закрался страх от того, что он мог вдруг узнать кто она такая.
— Да, так лучше, — согласилась она.
Медленно пройдясь по кабинету, с тоской оглядела пространство.
— И долго я так буду водить его за нос? Я полюбила его всей душой своей, — она вздохнула.
Лабрадия немного скривило своё лицо, но затем улыбнулось.
— Не переживай. У меня есть план. Как только я его реализую, всё встанет на свои места.
— Какой такой план? — удивилась Есения, — и как я скажу потом Честимиру, что я не Клариса, а Есения? Он может меня за это возненавидеть.
— Самое главное не торопись и не паникуй, — давало оно ей советы, — пойми, что ты долго не сможешь промышлять этими советами и зарабатывать себе на жизнь, а тут этот господин в тебя влюбился. Он заберёт тебя, как только это дело, которым мы занимаемся, пойдёт на убыль.
— Как так? — округлила глаза Есения, — ведь ты сказал, что это верное дело, и мы заработаем денег?!
— А мы, что? Не зарабатываем?
— Зарабатываем, конечно, — нехотя согласилась она, — но я думала, что это на всю жизнь.
— О, боги! — всплеснул полупрозрачными ручками Лабрадия, — девочка, моя, тебе сейчас восемнадцать и вся жизнь у тебя впереди! Неужели ты сама себя приговорила к этому безжизненному месту: выслушивать стенания неудачников, помогать им советом и брать с них деньги? Пусть сами решают свои проблемы! А для чего же жить, если за тебя будет другой справляться с трудностями на твоём пути? Бери от жизни всё! — начало оно давать наставления Есении, — сейчас у тебя любовь! Так иди вслед за ней! Потом будет что- то ещё и вперёд, с песней по жизни! Но не сидеть в четырёх стенах, как старухе и бубнить целыми днями одно и то же.
Есения слушала Лабрадию и понимала, что оно всё- таки право. Не во всём, конечно, но в том, чтобы брать от жизни всё и любить, это да, она с этим согласна.
— Так что, ты, предлагаешь? — Есения уселась рядом с Лабрадией, сверху, на стол, и начала болтать ногами, как и оно сейчас делало.
— Люби своего господина, а я тебе помогу с деньгами, — тут оно снова закатило свои красные глазки и смешно сморщило носик, — если мне не изменяет память, то в Публичном доме у госпожи Луизы имелось одно устройство.
— Какое? — Есения от любопытства подалась вперёд.
— Помнишь такую воздуховодную трубу, по которой хозяйка отправляла и отправляет до сих пор указания для Матушки Джиоти? Эта труба идёт от кабинета госпожи до комнаты Матушки и по ней та пересылает записки, письма и прочее?
— А ты, откуда узнал?
— Фу! Неужели ты думаешь, что я такой больной и беспомощный, что не разузнал и не разведал, куда это я попал? — оно опять сморщило носик, чем рассмешил Есению. Она улыбнулась.
— Ты везде суёшь свой нос?
— Конечно! — с гордостью ответило оно, — если бы я этого не делал, то был бы в армии неудачников, коих развелось превеликое множество и на которых мы зарабатываем деньги! Так вот, — продолжило Лабрадия, — мы на это изобретение получим патент и продадим его правителю рода Монос.
— Думаешь, что у госпожи Луизы нет на него патента? — Есения была неприятно удивлена таким предложением от Лабрадии. По её мнению это было воровство чистейшей воды.
— Нет, это не воровство, — прочитав мысли девушки, ответил Лабрадия, — эта вещица досталась госпоже Луизе нечаянно и вовсе не является её собственностью.
— А от кого ей это досталось? И откуда, ты, знаешь такие подробности?
— Ты снова забыла, что я могу читать мысли, если захочу. И потом, слишком много вопросов! Ты, хочешь устоится в этой жизни или нет?!
— Хочу! — Есения и правда этого хотела.
Ей надоела эта неопределённость, и ей хотелось уже укрепить свои позиции в этом городе, куда её занесла нелёгкая судьба.
— Так вот, если хочешь, тогда следуй моим инструкциям! — важно ответил Лабрадия…
Честимир влюбился! Он всю ночь не мог уснуть, и перед его глазами было лицо Кларисы, как он думал, её зовут. Её губы, её запах, её золотистые глаза, тонкий стан и это юношеское тело, сладостно манившее его. Он ворочился на постели, скомканный плед давно упал на пол, а простынь похожа была на помятый лист бумаги.
Честимир влюбился. Он рад был этому и не рад. Рад потому, что, наконец, в свои пятьдесят один год познал вкус любви. Он, конечно и раньше влюблялся, но знал точно, что это только флирт, лёгкий, невесомый, заинтересованность и увлечение, проходившее быстро и затем снова он был свободен. Однако теперь на него нахлынуло так, что он сам аж, испугался поначалу.
Жар в груди, трепет, волнение, желание видеть её не то, что проходило, а увеличивалось пропорционально пройденному каждому часу вдали от неё. И что теперь с этим делать?!
Не рад, потому, что он в другом городе, не в Алчедаре, потому, что его возлюбленная из рода Даймонов и ему нужно искать убежавшую жену Светозара, а Честимиру совсем не хотелось этим заниматься. Он желал только любви! И ещё, хотел, чтобы его все оставили в покое в его вдруг нежданно нагрянувшем чувстве.
Кое- как дождавшись утра, Честимир, одевшись наскоро, побежал к дому, в котором жила Клариса.
— Госпожа ещё спит, — укоризненно ответила ему привратница, открыв дверь и с неодобрением осматривая взъерошенного Честимира.
— Когда она проснётся? — он с тоской подумал, что ещё придётся ждать, чтобы увидеться с ней.
— Через час, — сказала привратница, старое её морщинистое лицо выражало крайнее неодобрение, — у вас назначено?