— Кроме глаз и волос больше ничего у тебя нет, — сделала вердикт госпожа Луиза, — ну, что ж, посмотрим. Может быть, ты кому то и понравишься, — она хмыкнула, — бывают такие мужчины со странными вкусами.
— Значит, я принята на работу? — Есения была сейчас в полуобморочном состоянии от голода, и желание наполнить свой желудок пересиливало все остальное.
— Да, — коротко ответила она, — иди по коридору, затем повернёшь направо. Там есть комната за занавеской чёрной, тебя будут ждать, — распорядилась она.
Девушка побрела по коридору на ватных ногах от страха, голода и неизвестности.
Найдя комнату за чёрным бархатным занавесом, она осторожно его отодвинула рукой и вошла в полутёмное помещение.
Сундуки почти полностью наполняли пространство комнаты, а единственная лампа горела над столом, стоящим в углу. За ним сидела, сгорбившись, женщина. Как только Есения вошла, та встала и, улыбаясь ей произнесла.
— А вот и наша новенькая!
— Как, вы, узнали? — удивилась девушка.
Она не видела, чтобы эта женщина разговаривала с госпожой Луизой.
— Я даже знаю, как тебя зовут, милая, — по- доброму, сказала она, — Есения? Правильно?
— Да, — чуть заикаясь, подтвердила девушка.
— Вот и хорошо. А как я узнала, это мой секрет, — улыбнулась она.
Только в рекомендации было указано её имя, но этот листок остался у госпожи Луизы.
«Может быть, она колдунья, — подумала Есения, но вслух свои мысли не высказала».
— Меня зовут Матушка Джиоти, — услышала Есения женщину, — я здесь главная после нашей госпожи, поэтому ты будешь находиться в моём непосредственном распоряжении. Я тебя одену в более тебе подобающий наряд, а это придётся снять, — она брезгливо двумя пальчиками оттянула ткань юбки грязного платья.
Есении ничего не оставалось делать, как согласиться. Не в свадебном же платье ей быть.
После того, как её переодели в откровенно оголяющее плечи платье шоколадного цвета, у которого юбка была чуть выше колен, Есению отправили в большую светлую комнату к остальным молодым женщинам. Здесь стоял гомон и смех. Молодушки задорно подшучивали друг над другом, пели песни, даже плясали за неимением других дел.
Клиенты, то есть, мужчины, приходили только ближе к позднему вечеру, а сейчас делать было нечего, вот и развлеклись женщины кто как мог.
— О! Новенькая! — воскликнула пышечка с кудряшками на фарфоровой головке, — иди к нам! Да не робей! — она засмеялась переливистым смехом.
Есения подошла к группе дам, сидящих на пуфиках, расшитых замысловатыми узорами.
— Я не робею, — сказала она, — вас так много. Это вот для меня удивительно.
— Чего же удивляешься?! — спросила другая, с рыжими распущенными волосами, в которых торчал яркий синий цветок.
— Я подумала, что у вас некому работать, поэтому взяли меня, — пояснила Есения.
Женщины засмеялись.
— Не обращай на них внимания, — потянула её за руку пышечка, — много женщин не бывает, тем более в таком месте, — и она улыбнулась, а её подруги снова прыснули от смеха.
— Да, уж! С такой попой на тебя ни один мужчина не посмотрит, так что ты нам не конкурентка! — заявила смехом рыжая.
— Не слушай, я тебе говорю, — видя растерянность Есении, — повторила пышечка, — садись рядом со мною, — тебя как зовут?
Есения плюхнулась на расшитый пуфик, поддаваясь этой кудрявой пышнотелой женщине. Та так сильно тянула её за руку, приглашая сесть, что девушке ничего не оставалось, как исполнить её просьбу.
— Есения? — удивлённо и немного жеманно спросила пышечка, — а это твоё настоящее имя или вымышленное?
— Настоящее.
— Так дело не пойдёт, — возразила она, — вот моё имя Мадонна, — гордо произнесла она, — а своё настоящее имя я никому не скажу, — тут она наклонилась к уху Есении и прошептала, — я же здесь не навсегда, а только заработать денег. Вот накоплю денег и уеду в Алчедар к Архонтам, там найду себе влиятельного и богатого мужчину и женю его на себе, — уже вслух произнесла она.
— Ага! Давай, давай, Мадонна! Вешай ложь на уши новенькой! — засмеялась рыжая, а за ней и все остальные женщины, — она так всем вновь прибывшим говорит, ты её не слушай, — обратилась она к Есении- а сама тут одна из самых давних куртизанок, дольше меня работает и всё копит и мечтает о богатом муже, — рыжая фыркнула.