— Послушай, я знаю, что ты терпеть не можешь Ховарда, и не сомневаюсь, что у тебя для этого есть веские основания. Более того, мне тоже хорошо известно, что он не самый лучший человек, но тем не менее он действительно заботился о нас, хотя и не был моим отцом. — И, помолчав немного, добавила: — Чего я, к сожалению, не могу сказать о моем настоящем отце.
— А кто же он?
Надо же, а он не сомневался, что Дени — дочка Ховарда!
— Какая разница? Но то, что это не Ховард, я абсолютно уверена.
Куинн почувствовал, что все эти разговоры расстроили ее.
— Прости, что я завел эту нелепую тему, — извинился он.
— Да нет, я не переживаю, просто не могу понять, почему мой настоящий отец раз и навсегда отказался от нас, — она опять замолчала и стала смотреть на воду. — По большему счету я не возражала бы, если бы Ховард был моим отцом. По-крайней мере ой всегда находился рядом.
После этих слов каждый из них задумался о своем.
— А кто учил тебя ходить на яхте? — широко улыбнувшись и меняя тему разговора, спросила Дени.
— Отец, — коротко ответил Куинн.
Когда он был маленьким, у них имелась своя яхта, и Куинн вместе с родителями почти каждую субботу плавал на ней. Однако в какой-то момент родители решили, что собственная яхта — непозволительная роскошь и что деньгам можно найти лучшее применение.
— А тяжело, наверное, жить в детском доме?
— Тяжело? — улыбнулся Куинн. — Иногда. С утра до вечера несмолкающие детские голоса. Разбитые носы. Мне кажется, что порой даже мама с папой не знали точно, сколько детей живет у них в доме.
— Ты называл их мама и папа?
— Но они и были моими мамой и папой.
— Да, да, конечно, но я имела в виду, сколько лет ты жил с ними? — попыталась смущенно объяснить Дени.
Куинн задумчиво почесал затылок.
— Всю жизнь. Ты, видимо, не знаешь, что в отличие ото всех остальных я не был усыновленным ребенком. Они были моими биологическими родителями.
— О, до меня наконец-то дошло!
— У родителей был большущий старый дом, — продолжил Куинн. — Одна кухня в нем своими размерами могла сравниться с банкетным залом роскошного ресторана. И очень демократичная атмосфера, полная свобода.
— А я-то нафантазировала себе… — усмехнувшись, сказала Дени и откинулась на спинку шезлонга.
— Что именно? — осторожно спросил Куинн.
Дени расхохоталась.
— Старинное поместье со слугами. К обеду все переодеваются и чинно так разговаривают… — Она с виноватым видом посмотрела на Куинна: — Знаешь, это конечно ерунда, но ты держишься как принц крови.
Куинн удовлетворенно хмыкнул.
— Моим родителям наверняка бы понравились твои слова. На самом деле они — самые непритязательные люди на свете, старые хиппи, которые готовы поделиться всем, что у них есть, со всеми нуждающимися. Я знаю, что они считают меня капиталистом и это их несколько смущает.
— Ты, наверное, повидал в детстве много печального.
— Знаешь, — открывая бутылку воды, задумчиво ответил он. — Дети эгоистичны. Я был слишком занят, охраняя свои «границы».
— Тебе сломали нос, когда ты их защищал?
Он улыбнулся:
— Ага. Между прочим, это работа Джека Ванса.
— Джека?
— Ты его знаешь? — сразу напрягшись, спросил Куинн. Вопрос был глупым, и он сам это понимал. Кто же в Австралии не знал Джека, молодого, но очень успешного предпринимателя! Однако ему отчего-то стало неприятно, что его лучший друг и большой любитель женщин был знаком с Дени.
— Не очень хорошо. Я несколько раз пересекалась с ним в разных компаниях. Мы познакомилась на свадьбе Ким и Рика, он был там вместе с Брайаной Давенпорт.
Ее ответ успокоил Куинна, и уже совсем иным, потеплевшим, голосом, он сказал:
— Да, я слышал об этом.
Дени ничего не заметила и, умирая от любопытства, попросила:
— Расскажи мне, как же он сломал тебе нос?
— Когда Джек поселился у нас в доме, мы с ним довольно долго не признавали друг друга.
— Ты хочешь сказать, что Джек Ванс— сирота? — недоверчиво спросила Дени.
— Да, — ухмыльнулся Куинн. — Теперь в это трудно поверить. Впрочем, он не был сиротой в полном смысле этого слова. У него была мать и уйма проблем с отчимом. Короче говоря, в надежде на лучшую жизнь он взял и убежал из дома. Мои мама с папой подобрали его на улице, когда он находился в плачевном состоянии: голодный, грязный, измученный… Они с трудом уговорили его пожить у нас в доме.
Куинн никогда не был жадным и готов был делиться всем, что у него было, но единственное, чего он хотел, чтобы к нему, если что надо, обращались с просьбами. Кроме того, он верховодил всеми ребятами, живущими у них в доме, и все безоговорочно признавали его лидерство.