— Алло! — все, что она услышала.
Через пару минут Дени постучала в дверь кабинета.
— Такси пришло. Я ухожу.
— Извини, я не могу прервать разговор, — прикрыв ладонью трубку, сказал он.
— Увидимся в аэропорту.
Дени улыбнулась и выскочила из квартиры, а Куинн, вздохнув, вернулся к разговору.
— Джон, я не хочу принимать в этом участие.
Мужчина на другом конце провода продолжал уговаривать его. Голос был тихим и слабым. Говорящий был явно болен, и Куинн понимал, что не сможет отказать ему, но сделал еще одну попытку:
— Я не хочу врать о подобных вещах.
— Куинн, пожалуйста, мне нужна еще пара дней. Я ни за что не стал бы тебя просить, если бы у меня была еще хоть какая-нибудь возможность.
— Через два дня вы разрешите мне рассказать ей все?
— Ну, как ты понимаешь, я не могу допустить, чтобы она отказалась. Дело в том, что я еще ничего не говорил Клэр. Она не в курсе того, что говорят врачи, и об остальном тоже не знает.
Чувствовалось, что пожилой мужчина — Куинн даже мысленно не мог назвать его стариком — был глубоко несчастен.
Он болел вот уже семь лет, и все это время старался скрывать от близких, насколько серьезна его болезнь. Но сейчас, и Куинн знал это наверняка, Джона больше всего мучило не его тяжелое физическое состояние, а то, что он считал страшным позором всей своей жизни.
— Джон, вы просто не понимаете, о чем вы меня просите, — тяжело вздохнув, проговорил Куинн.
— Нет, дорогой, поверь мне, я прекрасно все понимаю, но, кроме того, я знаю еще, что только ты можешь мне помочь.
— Куинн, только посмотри, кого я тебе привела! — крикнула Дени, открывая ключом дверь. — Проходи, пожалуйста, — сказала она, пропуская вперед Джека Ванса. — Куинн, ты слышишь? Меня уже нет. Через десять минут я должна быть в аэропорту и встречать следующую партию Блекстоунов. Не скучайте! — с этими словами Дени пулей вылетела из квартиры.
Глядя ей вслед и улыбаясь, Куинн обратился к своему приятелю:
— Привет! Что ты так странно на меня смотришь? Давай-ка лучше проходи и садись. Кофе хочешь?
— А покрепче у тебя есть что-нибудь?
— Ну разве что старый дружище «Хеннесси», — ответил Куинн и потянулся к барной стойке за бутылкой.
— Годится! — обрадовался Джек.
Куинн разлил коньяк и, протянув один бокал другу, другой взял себе.
— Ну и что все это значит? — спросил Джек, вопросительно глядя на Куинна.
Оставив его вопрос без ответа, Куинн продолжал невозмутимо потягивать коньяк.
— Все понятно!
— Я даже не открывал рта, — расхохотался Куинн.
— А мне это и не нужно. Просто я не помню, чтобы у тебя когда-либо в квартире жила девушка.
— А ты откуда знаешь? — прищурился Куинн. Он хотел добавить что-то еще, но Джек спокойно ответил:
— Тебя заложила Люси.
— Вы с ней разговариваете? — в свою очередь удивился Куинн.
— Не радуйся так. Она позвонила мне на следующий день после похорон, перед тем как улететь в Лондон. Обычный дежурный звонок вежливости.
— Она боялась, что ты рассердишься, увидев ее на похоронах.
Дело в том, что Джек пришел в бешенство, когда Люси ушла от него. Они прожили вместе несколько лет, и он не ожидал от нее ничего подобного.
Куинн старался сохранять нейтралитет, не принимая ничью сторону. Он слишком любил их обоих и молился лишь о том, чтобы их ссора закончилась примирением.
Джек пожал плечами:
— Наоборот, я благодарен ей.
— Ну ладно! А каким ветром тебя занесло сюда? — спросил Куинн.
Джек побледнел и попросил:
— Плесни-ка мне еще немного коньячка. — Сделав большой глоток, он принялся рассказывать о цели своего визита: — Перед самой смертью мать призналась, что я не родной ее сын. Она нашла меня на берегу реки, когда мне было два года. Я был единственным человеком, выжившим в автомобильной катастрофе. Машина сорвалась с обрыва и утонула вместе с двумя пассажирами. Кто и каким образом успел выбросить меня в последний момент на берег, так и осталось тайной. Выслушав ее, я подумал, что, видимо, у нее помутился рассудок. Ну, а когда она стала меня убеждать, что я сын Ховарда Блекстоуна, я уже в этом не сомневался.
— Ничего себе… — только и смог вымолвить Куинн.
— Короче говоря, я ей не поверил, но когда после похорон начал разбирать старые бумаги, то случайно наткнулся на папку, в которой хранились вырезки из газет. — Джек привстал с кресла, чтобы дотянуться до своего портфеля, который лежал на краю журнального столика. Дрожащими руками он вытащил из него обычную темно-синюю папку и открыл ее.