Перед ней стояла дочурка в болотно-ободранном платьице. Лицо измазано, ноги в порванных чёрных чешках и колготки были не в лучшем виде. На голове красовалась копна волос, уложенных скорее не в причёску, а в один огромный колтун, а в нём потерялись листья и разного рода мусоринки.
- Я красивая? – спросила девочка, вертясь в ободранной коротенькой юбочке, которая тоже была испачкана краской и жирными пятнами. – Мамочка, я тебя люблю! – подбежала и поцеловала мать в щёку. – Я самая красивая Нечисть на всём белом свете! – озвучила данный факт малышка и с радостью упорхнула в группу, попыталась затеряться в толпе белоснежной стайки, но не вышло.
- Богдана! – улыбались мальчики. – Какая ты! – удивлялись все.
- Даа! – пропела Дана. – Я Кикимора Болотная, если помните! – напомнила своим друзьям.
- Обалдеть! – охнули воспитательницы. – Ты сегодня самая яркая! – восхитилась помощник воспитателей.
- Она же в рваном платье! – недовольно скривилась Настенька-мамина радость. – А я вот в каком пышном платье! – покружилась перед всеми.
- И что ты в этом платье можешь сделать? – ехидно задала вопрос Богдана. – Зато я могу всё! – подпрыгнула и унеслась прочь от мальчишек, играть. – Ты - квач! – тронула Виталика за плечо и проскользнула под столами.
- Мама! – завопила Настенька. – Я тоже с ними хочу! – вырывая свою ладошку из руки матери.
- Стой, дорогая! – одёрнула её мама с бабушкой. – Принцессы не носятся сломя голову.
Девочка недовольно топнула ногой и с завистью посмотрела на свою подругу. Да, платье у Насти шикарное, но в нём не попрыгать и не поиграть. А ещё в нём жутко жарко и тесно, девочка пожалела о подобном выборе.
- Красота требует жертв… - напомнила мать в сотый раз.
- Лучше бы я была страшной Кикиморой… - надулась девочка и недовольная пошла в зал выступать.
Как выяснилось, у вертлявой Богданы не только костюм был колоритным, но и роль ведущая. Даночка исполнила всё, как в лучших правилах сценических выступлений. Сорвала не раз аплодисменты, а под конец залезла к Деду Морозу на колени и заявила, что она его потерянная внучка, и он просто должен дать ей два подарка.
Алле еле-еле удалось уговорить дочь отпустить Дедушку, пообещав, что его подарок прибудет к ней под ёлку. Обе быстренько собрались и вприпрыжку помчались на тренировку.
Белый пушистый снег скрипел под ботинками. Мать и дочь бросались снежками и падали в сугробы кристально-белого снега, делая ангелочков на них. Алла в последний раз зачерпнула, наспех слепила снежок и запустила в Богдану. Девочка увернулась, но снежный комочек врезался в спортивную сумку мужчины.
- Простите! – крикнула вполне искренне.
- Десять приседаний! – прозвучал голос тренера.
- Ааааа –хах! – Алке уже было смешно от создавшейся ситуации. – М-м-м… - хотела, как всегда "поговорить по душам", но передумала. – Хорошо! – медленно произнесла, соглашаясь.
У Андрея поползла бровь вверх. Впервые она согласилась без пререканий и бормотаний, даже не возразила, что находится не в зале.
- Ну, и что тут сказать..! – произнёс, продолжая идти.
В груди появилась лёгкость, внутренне улыбнулся: «Странное чувство во мне просыпается, когда вижу эту парочку!» - подумал и украдкой посмотрел на мать с дочерью, что смешно вышагивали по очищенной от снега тропинке.
Когда тренировка завершилась, то Андрей Андреевич поздравил присутствующих с Наступающим Новым годом. Сообщил, когда начнутся занятия после новогодних каникул. Долго наблюдал, как Алла и Богдана уходят последними по коридору, отчего-то ощутив непонятную тоску по ним. Всегда болезненно воспринимал, когда приходилось уходить в отпуск. Сегодня он тосковал только по пререканиям Алки и смеху Даны.
- Чёрт! – выругал сам себя. – Дались они мне! – закрыл зал и проверил раздевалки, вышел на морозный воздух. – Две недели… Всего две недели в Сочи, делов-то! – пожал плечами и пошёл к машине.
Поставил машину в гараж, ведь утром вылет, и не хотелось возиться лишний раз с ней. А дома его встретили недовольные причитания Елизаветы, от чего он сразу озверел не на шутку.
- Не хочешь! Не надо! – громогласно завершил этот весь словесный понос. – Я сдам билеты! Мы отлично посидим и дома! В этом году Милан и Париж отменяются! И ты сама прекрасно знаешь почему! – смотрел на свою жену, понимая, всё, любовь их прошла, растаяла, но надеялся воскресить её хотя бы во время отдыха.
Елизавета не стала спорить. Молча, с недовольной физиономией, собралась и так же молча перенесла перелёт. В номере пансионата оттаяла.