Пора! Обороты на малый газ, самолёт тут же едва заметно просел, пришлось поддёрнуть его на ручке, уменьшить вертикальную скорость и увеличить тангаж.
С падением скорости самолёт быстро пошёл вниз. Мастерство на посадке в том и заключается, чтобы подвести машину к земле с наименьшей вертикальной скоростью и в точно заданном месте сесть без перегрузок, без ударов и подпрыгиваний.
Уменьшил уголок и начал добирать, добирать ручку. Чтобы не сесть боком и не заломать стойку шасси, перед касанием убрал крен, развернул самолёт педалью по дороге. Немного поспешил, ошибся с определением высоты — нас с выбранной осевой в правую сторону, на людей, сносить начало.
Замер, не стал ни крен увеличивать, ни педаль тискать. Чувствую, что до земли остался какой-нибудь сантиметр или того меньше, так что успеем приземлиться! Наверняка в какую-нибудь ямку угодили…
Так и вышло. Ушли в сторону максимум на полметра и тут же колёсами землю поймали! Ширкнули тихонечко, потом сильнее тряхнуло. И покатились! Пока рули работают, вернулся на середину дороги, подальше от людей. В конце пробега развернулся на сто восемьдесят, покатился обратно к театру. А там комитет по встрече наплевал на оцепление, всю дорогу перегородил! Ну и что тут скажешь, когда в толпе сам градоначальник с генералом присутствует. И начальником полиции…
Чертыхнулся вслух, кран подачи топлива перекрыл, зажигание выключил. Моторчик заглох, прокатились ещё немного и остановились.
Пассажир мой на меня покосился:
— Что-то случилось?
— Нельзя никому на дорогу выходить, пока самолёт не остановится, пока мотор не заглохнет.
— Почему? Всё же хорошо получилось?
— А если бы я в этот момент отвлёкся? С вами разговаривал или в сторону смотрел? Порубили бы в капусту винтом градоначальника вместе с губернатором!
— Так уж и порубили бы! — говорит мой пассажир. Но вижу, что противоречит чисто потому, чтобы за собой последнее слово оставить, а сам хмурится. Похоже, понял всё и кое-кому хвоста точно накрутит.
Ну и ладно. И впрямь, что это я разошёлся? Ну вышли встречать на дорогу, ничего же не случилось? Успели остановиться и заглушить мотор вовремя, ну и хватит об этом.
Смотрю, мой пассажир плечами передёрнул, словно от озноба и сразу на меня покосился, сделал вид, что это не оттого, что замёрз, а от полноты впечатлений. Тут же принялся меня нахваливать:
— Не то, чтобы я вам не верю, но неужели вы, князь, и впрямь сами изобрели этот свой самолёт?
— Сам, — отвечаю, а сам с замком ремней вожусь, заело там что-то. Справился всё-таки, расстегнул и откинул в сторону оба конца. — Мастеровые помогали, столяры и кузнецы, без них ничего бы не получилось.
— И что вы дальше намереваетесь с ним делать?
— Прилечу в столицу, там нас уже ждут. Устроим людям праздник, полетаем над городом, разбросаем рекламные листовки. И поставлю его в ангар до поры до времени.
— Почему? Ах, да, я и забыл! Вы же в училище намереваетесь поступать? А в какое?
— В Михайловское, — отвечаю. Скрывать мне нечего. — Семейные традиции…
— Традиции, понимаю, — кивает генерал и задумывается.
Распахиваю дверку, в салон врывается жара, жужжат надоедливые мушки, бьётся в стекло шальной ополоумевший слепень. Но вылезать не собираюсь, жду, что мне пассажир высокопоставленный скажет. Спинным мозгом чую, есть у него для меня такое предложение, от которого не отказываются!
— Так когда, Вы говорите, улетать собираетесь? — очнулся генерал.
— Намеревался сегодня… — начал говорить.
Но генерал не позволил мне закончить начатую фразу:
— Никаких сегодня! — воскликнул и привстал. Собрался нависнуть надо мной, дабы придавить авторитетом, да забыл, что находится в тесной кабинке. Ну и приложился темечком о потолок, даже в шее у него хрустнуло. Фуражка слетела, на колени упала. Успел её подхватить, а то генерал сразу же обратно плюхнулся, матернулся от всей души и тут же поспешил извиниться. — Простите, князь, видит Бог, не хотел.
— Ничего, бывает, — ответил максимально дипломатично.
— Ещё как бывает, — согласился генерал. — Повторяю, никаких сегодня. Кстати, как эта штука открывается? Вы бы не могли помочь мне? Вот как? Понятно.
Распахнул дверку, подставил запотевшее лицо ветерку и властным взмахом руки отослал прочь сунувшегося к самолёту адъютанта.
— Приглашаю вас с вашим товарищем к себе. Кстати, кто он вам?
— Юрист, адвокат, поверенный отца, — машинально ответил, озадаченный приглашением. — Будет вести мои дела.
— А у вас ещё и дела есть? — развеселился генерал. — Не просветите ли, какие именно?