— Если так, то я готов рассказать вам не только об этом, но и ещё кое о чём. Что может поспособствовать усилению боевой возможности не только артиллерии, но и всех вооружённых сил!
— Смелое заявление, молодой человек, очень смелое. Впрочем, после вчерашней эффектной демонстрации я уже ничему не стану удивляться. Начинайте рассказывать, не тяните.
Ну я и рассказал о развитии авиации. О переброске войск с одного участка фронта на другой, о доставке к местам сражений боеприпасов, о вывозе раненых, о фоторазведке и бомбометании и даже о воздушных боях!
— Полагаете, вы этого сможете добиться? — задумчивым голосом спросил генерал.
— Не завтра, и даже не через год, и не через десять, — улыбнулся еле заметно. — Кое-что сделаю быстро, над чем-то придётся работать очень долго и упорно.
— Вы всё записали? — обернулся генерал к адъютанту.
— Так точно, — кивнул офицер.
— Тогда поехали! — и отодвинул стул, вскочил на ноги.
— Куда? — подскочил и я.
— К вашему самолёту. Покажете мне на месте, как вы всё это собираетесь делать…
Глава 5
Одним показом дело не ограничилось…
— Всё, что вы мне рассказываете, конечно, очень интересно, но пока своими глазами хоть какой-то положительный результат не увижу, не поверю! — явно проверяет меня «на вшивость» Валевачев.
— Так какие проблемы? — нарочито театрально удивляюсь и развожу руки в стороны в понятном всем жесте. — Насколько я вижу, ваши приказы выполняются с великим тщанием и очень быстро. Прикажите изготовить вот такую штуку и доставить её сюда.
Протягиваю простейший рисунок, над которым я вчера минут пять корпел. Как в дом к генералу приехали, в выделенную мне для отдыха комнатку ушёл и первым делом не на кровать упал, не умываться побежал, а в творчество ударился. После нашего совместного полёта предвидел продолжение бомбометания и фотографирования. Ну и нарисовал металлический кронштейн, который можно к кабине самолёта четырьмя шурупами прикрутить. На другом конце кронштейна можно прикрепить или камеру в боксе или подвесить бомбу. Защёлка самая простая, нажимного действия. Вставил в ушки чеку, зафиксировал предмет. Дёрнул за верёвочку из кабины, сработал или затвор фотокамеры, или сбросили бомбу. Смотря что подвесим, само собой. Да что я рассказываю, элементарная вещь, любому мало-мальски подкованному технически человеку понятна!
Генерал согласился, перепоручил адъютанту проследить за срочным выполнением заказа в артиллерийских мастерских. А меня в который уже раз принялся расспрашивать о том, какие именно я собираюсь строить самолёты. И когда, главное. Правда, перед этим распорядился публику от самолёта ещё дальше убрать. И, пока оцепление из полицейских выполняло распоряжение военного начальства, молчал.
— Мне же сначала училище закончить нужно, — напоминаю генералу о своём молодом возрасте.
— А ведь верно! — спохватывается Степан Прокопьевич. — Всё время забываю о вашем возрасте. Пока разговариваем, вижу перед собой знающего и умудрённого жизнью человека. Да, тут вы правы, без училища вам нельзя! Хотя есть варианты. Вы, к примеру, как к точным наукам относитесь?
— С превеликим почтением, Ваше высокопревосходительство, — ни капли не приукрашиваю.
— Это правильно…— серьёзный тон генерала предвещает какие-то пакости.
Подобрался, приготовился…
— А как вы отнесётесь к тому факту, если я вас сейчас немного, самую малость, проэкзаменую?
— Положительно! — воскликнул. И постарался, чтобы в моём голосе энтузиазма было побольше.
А что я теряю? Да ничего! Если на все вопросы отвечу, то наверняка последуют какие-то преференции и предложения. В свете последнего разговора они не могут быть ничего не значащей ерундой. Ну а если срежусь, то тоже ничего страшного. Всё равно впереди вступительные экзамены. А они уж наверняка всяко посерьёзнее и пострашнее нынешних вопросов будут…
Что сказать? На кое-какие вопросы ответил с грехом пополам, где-то справился на «отлично», кое-какие вообще пропустил. Даже вполне прилично поговорил на французском и немецком, за что особое спасибо моим учителям! Насчёт тех, на которые так и не смог найти правильных ответов, поступил просто — пришлось признаться в недавних проблемах с памятью. Мне от такого признания не горячо и не холодно, а польза может большая получиться.