Последнее говорю, чтобы совсем уж из новой, только что придуманной роли не выбиваться. Так понимаю, поведение мое нынешнее весьма не похоже на раннее поведение княжеского наследника. Значит, мне сейчас нужно больше лениться и вообще, размазней быть…
Дядька читает последние новости, а я вглядываюсь в цифры под названием газеты. Расстояние между нами невеликое, зрение отличное, освещение тоже неплохое, можно не только название разглядеть, но и отдельные цифирки с буквами.
Вглядываюсь в них и никак не могу увиденное осмыслить. И смирился уже с попаданием, и вроде бы принял его как есть, даже шевелиться активно начал, а вот конкретную дату с названиями и изображениями на газетном листе увидел, и по новой нахлобучило!
Да сильно так. Вот только теперь окончательно и по-настоящему в перенос поверил. В то, что все это отныне на-все-гда!
И это точно не кино. Не чудится мне, не снится. И возврата к прошлому не будет.
Да еще передовица на весь разворот оказалась с большим портретом государя императора. Оторвался от созерцания газетного листа, поднял взгляд, а над камином тот же самый портрет висит. Большой такой, в полный рост. А я-то внимания и не обратил особого.
Самый конец девятнадцатого века. И правит страной Александр III. А куда Николая II дели? Голова кругом идет!
Комната закружилась, поплыла вокруг меня, ускорилась, стены слились в общий серый фон. Из этой серости портрет выплыл, приблизился вплотную, накренился, изображенный на нем государь усмехнулся в усы да взял и руку протянул, до плеча дотронулся, похлопал по нему – держись, мол, братец…
– Николай Дмитриевич, ты меня слушаешь? Николай Дмитриевич?! Да что такое с тобой происходит?! – откуда-то издалека, словно сквозь вату, доносится голос дядьки.
И чего суетится? Все же хорошо! А тот не унимается, тормошит меня за плечи, трясет всего, словно куклу безвольную. Увидел, что я на него внимание обратил, тут же из кресла меня выдернул, на руки подхватил, потащил куда-то. Да чуть было головой о дверной косяк не приложил. В последний момент извернулся и бочком, бочком проскочил, уберег голову от столкновения с косяком. А вот ноги – нет. Двойной удар я хорошо прочувствовал. Правда, боли особой не было. Так, на грани ощущения где-то.
И опять все вокруг меня плывет в неудержимом хороводе.
Резкий запах обжигает нос, продирает носоглотку, добирается до головы и взрывается в мозгу фейерверком, выбивая прочь полуобморочное состояние. Трясу башкой и ошалело осматриваюсь, с понятным раздражением отпихивая еще раз сунутый под нос флакончик с вонючим содержимым:
– Убери от меня эту гадость!
– Марфа, полотенце дай! Марфа, ну что ты копаешься? Вон же висит!
– Да я чистое ищу! – возмущается кормилица.
– У меня здесь все чистое! – режет повариха. И подгоняет явно замешкавшуюся женщину. – И водицу из вон того ведра ковшиком набери, она там ключевая, холодная, только что Федюнька с родника принес.
Холоднючая вода льется на лицо, обжигает шею, грудь, колет подмышки, щекочет живот. А повариха усиленно начинает растирать мне лицо поданным полотенчиком. Пытаюсь отстраниться, не получается, держат меня крепко. Отвести чужие руки тоже не хватает силенок, приходится терпеть и стонать. Сначала тихо и еле слышно. А когда это не помогло, пришлось застонать в полный голос. Только тогда натирать стали более бережно, прекратили измываться над бедным и несчастным мной.
– Иди ко мне, миленький мой! Нянечка тебя сейчас в постельку уложит, сказочку расскажет, – подхватывает меня на руки Марфа и несет в…
Вот как только сообразил, что сейчас со мной вытворяют, так сразу и опомнился. Забился в крепких руках, вывернулся, свалился на пол. Ну, почти что свалился. Из таких ручек так просто не вывернешься. Сама поставила на ноги, когда дергаться начал. А я еще и ругался при этом разными словами. Нет, слова все были приличные, я же не дурень, себя контролировать могу. Просто…
Просто навалилось как-то. Осознал наконец-то, прочувствовал в полной мере все со мной произошедшее.
Это в книжках бравые попаданцы сразу после переноса бегать начинают, мировые рекорды ставить и врагов сокрушать одной левой налево и направо. А тут настоящая реальность, не вымысел. Мне же, как той яблоньке, время нужно, чтобы веточка, привитая к главному стволу, надежно прижилась, чтобы не отпала. А то, что ходить вроде бы как начал, так это от волнения и перевозбуждения. На выплеске лошадиных доз адреналина и голом энтузиазме. Потому и сдулся сейчас, что душа к телу непривычна, что силы закончились, и организм вразнобой заработал.
Чужая она для него, душа-то. Время нужно, чтобы помирились они, сжились друг с другом, одним целым себя ощутили.