Она сказала, что моя преданность Корпусу Морской Пехоты была сильнее любви к ней, и что я бы и к сыну относился точно так же.
До аборта я не знал, что у меня есть сын. После этого я посмотрел на нее с ненавистью, какой никогда не испытывал к кому-либо из врагов-людей, с ненавистью, какую чувствую лишь к этим дьяволам из космоса. В тот момент я чувствовал что-то вроде желания извиниться перед всеми моими врагами, которых убил. Я думал о том, чтобы убить ее. Я даже начал вынашивать план. Но затем пришли монстры, и наши личные проблемы на некоторое время отступили назад.
Меня не было с ней рядом, я сражался на войне, которая была важнее всех прочих войн, и она была в безопасности дома, просто ожидая большого красного минотавра, который превратит ее в лепешку с особым соусом.
Все это произошло в интересное время. Если бы она сделала аборт после вторжения и объяснила, что не может родить ребенка в этом аду на земле, я был бы в ярости, но смог бы ее простить. Но время было плохим… для нее. Я был вызван сразу же, так что меня не было рядом, чтобы понять, как сильно я отвернулся от нее.
Мысли о самоубийстве начали посещать меня, когда я был на миссии против арахнотронов. Военные умеют придумывать имена, подобные этому. Мы называли их деткипаучки. А себя мы называли "отряд Орков". Мы проделали хорошую работу по их уничтожению.
Когда я вернулся и окончательно рассорился с женой, эта брачное поле битвы походило на отдых. Она вылила на меня балон феминистического дерьма. Я сказал ей, что она - избалованный ребенок, которого не пороли как следует в детстве. Я был в бешенстве. Ей это не понравилось.
И тут я узнал в ней такую ее сторону, которая просто поразила меня. Когда ты женат на ком-то в течение многих лет, кажется, что ты уже изучил все основные стороны характера этого человека. У меня и в мыслях не было, что она могла думать такое, но вдруг она объявила, что я всегда лизал зад англичанам! Она обвиняла меня в том, что я не настоящий латино! И я догадываюсь, почему она считает настоящей латино саму себя.
Я никогда не задумывался о своей этнической принадлежности, даже когда рос. Я старался не уделять этому внимания. Иногда меня смешило то, как американские масс-медиа постоянно представляют проблемы городов, как противостояние белых и черных, хотя в реальности разный цвет кожи был тут не причем. Сейчас у нас новые цвета, о которых нужно беспокоиться - яркие цвета чешуи и кожи захватчиков. Дьяволов.
Конечно, я испытывал справедливую долю предубеждения. Я прибыл в Америку как нелегальный иммигрант. Я прибыл сюда не за богатством, но и вечно стоять в очередях был не намерен. Я прибыл в Америку за американской мечтой. Я встретил молодую адвокатшу, которая с сочувствием отнеслась ко мне. Ее звали Пэт Хоин, она стала моим первым другом-англичанкой.
Она посоветовала мне воспользоваться периодически объявляемой амнистией, когда "нелегалы" могут стать "легалами". Я так и сделал.
Она думала, что я был излишне горделив. Это было правдой. Хотя я жил в Мексике, я выходил из очень гордой семьи. Мой отец был настолько убежден, что я женился на "ком-то неподходящем", что выгнал меня из дома. Как иронично иногда строятся вещи. В конечном счете, он принял мою жену. Но как выяснилось позже, она оказалась предательницей.
В последний раз, когда я видел Риту, она спорила везде и обо всем. В этом нет ничего тривиального. После того, как она исчерпала тему моей эмоциональной несостоятельности, начались космические угрозы моему храпу. В конечном счете она провалила попытку доказать, что мой храп похож на армию зомби, шурующую сквозь старое кладбище.
Каким-то чудом у меня схоронился последний кусочек чувств к ней. Когда я потянул руку, чтобы дотронуться до нее в последний раз, она закричала, что я никогда не коснусь ее снова без разрешения.
Я в ярости отстранился от нее, оставив новые попытки примирения. Мир шел к концу, а мы не могли сделать перерыв в нашей глупой мыльной опере. Так что когда я увидел ее лицо в открытом гробу - смогли восстановить лишь верхнюю треть ее тела, но это была важная часть для любого хорошего гробовщика - я смотрел на нее с таким мрачным чувством, что ее сестра, неправильно поняв меня, взяла меня за руку и прошептала: "Все пройдет. Ты найдешь когонибудь еще, похожего на нее".