— Мам, я на кухню, в форточку подымлю, — Пчёла аккуратно передает мотки в руки матери, похлопав себя по карману, — а вы пока Лизку подоставайте вопросами про её житье-бытьё. Ей полезно!
— В наказание за самоуправство, Виктор Павлович, иду с Вами, — Лиза давно не притрагивалась к табаку, но к сигаретному дыму не имела никаких претензии. А брат, сам того не понимая, сыграл ей на руку. — Мы мигом, родные!
— Воздуху потом пустите свежего, — менторским доном добавляет старший Пчёлкин, которого не удивить вредной привычкой взрослого сына, — не «Беломор» Витька курит, но дышать-то нечем!
— Отец, всё будет рядком!..
— Пошли!
Цель Лизы достигнута достаточно быстро, но нельзя сказать, что Витя упорно противился её действиям. Если хочет поговорить сестрёнка, то проблем никаких, но он сильно сомневался, что женщина Космоса сможет реагировать на упрёки в адрес её бесценного мужа с пониманием. Или хотя бы не поменять выражение лица, в очередной раз услышав, как она ошибается, оставаясь замужем за человеком, который умело может довести до ручки своими выходками. Космос же сорвётся, рано или поздно, а Лиза попадёт под удар первой. И не надо держаться за то, что в книжках называется любовью.
Любви нет?..
А вот желания и пороки есть. Без сомнений.
Виктор не считал себя образцом добродетели при своей-то испорченной карме. И не получилось у него пока прибиться к своему берегу, всё об какие-то непонятные буйки спотыкался, но случай Лизы стал для него особым. Сестра всё-таки, жалко иногда бывает, как котёнка глупенького. И Пчёла не знал, какое событие могло бы поменять его мнение насчёт семейного благополучия супругов Холмогоровых. И не задумывался.
Зря?..
— Решила напутствие на дорожку дать, жена космонавта?
Закурив неизменные «Camel», Пчёла уставился в окно, наблюдая за отражением сестры, отсвечивающем в стекле. Что читалось по её лицу? О семье своей думает, Холмогорова, сердце наизнанку выворачивает и панически боится новых потерь и напастей. Но вместе с тем привыкла быть готовой ко всему. Есть же горький опыт.
Лиза…
Почему случилось так, что брат и сестра не могли понять друг друга?
Стечение обстоятельств, называемое жизнью. Не более.
— Брось, Вить, в плане советов мы с тобой пролетаем со свистом, — не послушал же Пчёла Космоса и Лизу, ввязываясь в отношения с дочкой партийца. И Холмогоровы во все времена пропускали наветы Пчёлы мимо ушей. — Оглушительно! Как две фанеры над Парижем…
— Чё, мать, напряжённая такая? Ты свое дело в девяносто первом официально выбрала, а меня хрен бы что исправило, забей! — в словах Лизы есть доля правды, но от личного плана Пчёла не отказывался. Выйдет из этой чертовой игры, если его план настолько бредовый. И Белого не послушает, хватит с него авторитетов. — Чего тебе привезти? Цветочек аленький или туфли хрустальные? Организую!
— Пчёл, не ломай комедию, актер из тебя не вышел! — Лиза была готова сорваться на крик, если бы не помнила о том, что они с Пчёлкиным не одни в квартире. — Чем-то тяжёлым тебе в голову прилетит, если так и дальше продолжим общаться. И я сейчас не про себя говорю…
— Охуительно, со всех сторон прижали. Сволочи! — заключает Пчёлкин, не скрывая злобной усмешки. В действительности он и сам устал от состояния вечной эмоциональной войны, которая сеяла смуту в его отношениях с лучшими друзьями, но что поделать? Не переставать же плыть дальше. — Кос чуть не пристрелил, мать твою, а ты и следом хочешь меня угробить. Муж и жена — одна сатана?
— Я вижу, как меняется настроение моего мужа, я вижу тебя, — Лизе искренне хочется поговорить с братом, пока он не совершит зигзаг, разделяющий привычный порядок отношений с близкими на до и после. — Но который год… В молоко! И ты хочешь что-то поменять именно в таком настроении? Чтобы наверняка пороть горячку?
— Какая лапша на ушах у тебя в этот раз, родимая, мне не ведомо, но тебе не привыкать, — хотел бы Пчёла напомнить сестре, какое ярмо она накинула на свои куцые плечи, но зрачки Елизаветы метали молнии. Ударит намертво. — Неделю назад с тобой всё под шумок проговорили… Я не сказал, что собираюсь уехать надолго. Но если и дальше мне Белый и Космос будут мозги ебать, то гори оно всё нахуй!
— Помню. Опять твои переговоры, будь они неладны, — Холмогорова устало положила горячую голову на ладонь, усаживаясь напротив брата. — Зачем ехать одному? если всё настолько серьезно, то выясни всё до конца с Сашей… Терпения нет?
— Лиз, не бычись! Такие расклады бывают раз в вечность, нужно это признать, — к брату и сестре мало-по-малу приходит запоздалое спокойствие, но оно уверенно граничило с бешенством. — Или ты хочешь, сестрица, чтобы я парился, вкалывая, как папа Карло при прочих равных условиях? Харе!..
— Можешь считать, что я все приняла к сведению, а мысль твоя ясна, — Лиза закрыла кухню на задвижку, и, прислонившись к столешнице, снова обратила свой взор на Пчёлу, — но послушай меня, подумай по дороге о вечном…
— А за каким хером? — и этого ещё не хватало. Самолечением заниматься!
— Лишним не станет, а на глазах вся ваша «Бригада» распадается, — уверенно падая в пропасть, — как карточный домик. Долго за этим наблюдаю. По тебе, по Космосу… И тебя, брат, всё устраивает, да?
— Ты на себя посмотри, — переставало мужское братство работать, когда на арену выходили большие деньги и чей-то единоличный авторитет, но Витя скажет правильно, если укажет Лизе на то, что ей бы первоочерёдно о себе и дочери поразмышлять. — За какого барана держишься, поясни? Завязал он, значит? Душа в душу живете? Надолго?
— А что, Пчёл, надо было иначе? Шарахается Космос по окраинам в поисках торчковых компаний, а вы потом просто скажете коллективно, что лишка хватил! — Лиза никогда не ставила в укор брату то, что в ситуации с Косом он сразу стал для неё плохим полицейским, категорично настаивающем на разводе, но иногда так и хотелось признать, что хваленая дружба не помогла мужу начать борьбу с зависимостью. — Где были же ваши клятвы, когда он в аварию попал? Где? В рифму сказать?!..
— Чувствую себя леса санитаром, — но этот бывалый волк справляется с заданием на тройку, — но я тебе всё сказал, а дальше думай сама, куда лодочка поплывёт…
И когда рак на горе свистнет. Как скоро?..
Витя и Лиза не задавались подобными вопросами здесь и сейчас. Не знали, что друг другу сказать, всё выплеснули, а внутри пусто. Как будто не родные.
Наивные!..
— Самолёт в четыре? — Лиза резко переводит тему, всем видом показывая, что больше не хочет метать копья из стороны в сторону.
— В четыре, после стрелы поеду, — без вариантов, — позвоню, когда прилечу. Родителям или тебе.
— Список лекарств не забудь, у нас не достать…
— Знаю, — Пчёла и в заграничной поездке не может забыть о своих стариках, — и, малая, выдохни. Не глупые парни, поверь…
— Разберетесь? — тень надежды не покидает голос Лизы.
— Разберёмся, — обнадеживать не хочется, но и нельзя по-другому, — так или иначе…
День пойдёт своим чередом и после того, как Пчёла уедет от родителей. Телевизор будет также неспешно разносить звуки по комнатам, а Павел Викторович припоминать о том, что Витя не должен будет забыть прикупить московскую гвоздику. Красную.
Холмогорова ещё немного побудет в гостях, секретничая с Валентиной Анатольевной о нелегкой жизни и судьбе, а через час поедет к свекру, у которого весело и вольготно обитала любимая Арька. Вечером к ним приедет Космос.
Все правильно. Никаких черных кошек на извилистых тропах.
Но зимняя дорога подскажет Лизе, что скорость следует сбавить и съехать на обочину, чтобы передохнуть. Телефонная трубка, забытая на заднем кресле, заголосит на все семь нот, прежде чем голубоглазая услышит хрипловатый голос Космоса.
Шокированный, потерянный. Как никогда.
— Фил в тяжелом, родная, — как гром среди ясного неба, — пиздец полный…
— С тобой что? — ничего хорошего, но Лизе и это знать нужно. — Что?!..