— Я еще не наобщался, любимая, — вырвал свою кисть из захвата Рудневой Кирилл.
Хоть Валька и врезала темноволосому, что порадовало рыжего, кровь в его жилах по-прежнему кипела, требуя отмщения.
— И о чем же вы тут так громко общались? — вставил свою реплику отец Тины.
— Денис прощался, — быстро выпалила Валька, опять уцепившись за рыжего. — Он уезжает. Сейчас, — выделила она последнее слово.
— Так скоро? — на сей раз искреннее удивился Михаил Петрович. — Еще даже торта не было, — с упреком добавил он, припоминая, сколько стоит этот самый торт.
— Так получилось, — с улыбкой ответил Денис, находясь под прицельным взглядом синих глаз: «Только попробуй сказать, что-то не так», — говорили они. — На работе проблемы, — произнес стандартную отговорку парень.
— Жаль, — коротко ответил Михаил Петрович.
«Только зря деньги на твое место потратили», — не смог удержаться от мысленного упрека мужчина.
— Очень жаль, — холодно бросил Кирилл. — Видимо, важная работа? — с усмешкой спросил он и демонстративно обнял девушку, что уже несколько минут теребила рукав его рубашки.
— Очень, — с такой же холодностью ответил тот, и обратился к Вальке: — Когда разведетесь, позвони, — оскалившись, сказал Денис и, не дожидаясь реакции присутствующих, направился к выходу.
— А что он… — немного потерявшись от заявления зеленоглазого, спросил мужчина.
— Он пьян, папочка, — искусственно улыбнулась Руднева, сдерживая Кирилла, который рвался вслед за Денисом.
Музыка, что до этого молчала, вновь разлилась по залу, и рыжий вмиг позабыл о конкуренте:
— Лекс? — обернулся на голос одногруппникаКир.
— Вот и отлично! — решила воспользоваться замешательством музыканта Тина. — Пойдем, поддержим твоего друга. Папочка, мы танцевать, — обратилась она к недоумевающему мужчине и, перехватив широкую ладонь, потащила парня в сторону сцены.
— Совсем с ума сошел, — хмыкнул Кир, кивнув Лексу, и по-хозяйски обхватил талию, затянутую в прохладный шелк.
— А я давно говорила, что он ненормальный, — ответила Тина, и, приобняв парня за плечи, разрешила вести её в танце.
— Ты так обо всех говоришь, — покачиваясь в такт музыке, ответил Кирилл. Наличие блондинки в объятиях успокаивало, а тот факт, что она вела себя смирно, укреплял это чувство в нем.
— Я не виновата, что все ненормальные, — со знакомой надменностью ответила Тина.
— Одна ты у нас не такая, — искренне улыбнулся Кир, заглядывая в синие глаза.
— Не такая, — непривычно-тихо ответила Тина, стушевавшись от его теплого взгляда, и отвернулась, делая вид, что увлеченно рассматривает сцену, пока шестеренки в её мозгу работали, анализируя полученную информацию.
С Денисом все было понятно: «Козлина», — быстро вынесла ему вердикт Руднева. А вот в рыжем парне, объятия которого стали крепче, а дыхание ближе, разобраться не получалось.
«Он что, меня ревновал?» — мелькнула догадка в светловолосой голове, а Кир, как в подтверждение её верности, спросил:
— Что это был за кент? Не видел его раньше.
— Откуда ты можешь знать двоюродного брата моей невестки? — съязвила Тина, внутреннее ликуя:
«Ревнует! Этот баран меня ревнует!» — такое открытие понравилось ей, вызывая глупую улыбку на лице. И вместе с тем застало врасплох: да, ей хотелось, чтобы он ревновал её, а еще больше хотелось вот так стоять в его объятьях, ощущать теплое дыхание на виске и просто быть с ним рядом.
— Еще один из этих? — скривился парень, бросив короткий взгляд на дядю Борю, который по новой травил байки из своей молодости.
— Ага, — не став спорить, ответила Тина, и, поддавшись внутреннему порыву, прижалась к Киру еще теснее.
«Один танец, всего лишь один танец, и я его пошлю», — пообещала себе Руднева, блаженно прикрыв глаза.
«Чего это с ней?» — удивился музыкант, однако удивление быстро вытеснило желание, что теплыми волнами заструилось по телу, и нежность — тонкая и хрупкая, как первые весенние цветы под снегом.
— Уже придумала, что скажешь отцу? — глухо спросил Кир, уткнувшись в светлые волосы, что пахли нежностью.
— Да, — усмехнулась Тина, не открывая глаз.
— Я буду очень плохой? — со смехом в голосе протянул парень.
— Папа захочет тебя убить, — чуть хрипло ответила Тина, говорить об его отъезде было трудно.
До этого она запретила себе думать на эту тему, решив сосредоточить свое внимание на обидах, что копились в её душе с каждым днем подобно лавине. Но те внезапно растаяли, а под ними обнаружились новые чувства — тоска и уныние.