Роль жертвы для одних и роль пешки для нее.
Изгой и марионетка.
Серое и темно-серое.
Но, несмотря на блеклые тона своей жизни, маленький Богдан не унывал, ведь у него был свой личный супергерой с голубыми глазами. И даже извечное материнское: «Лучше бы Саша был моим сыном», — сказанное во время очередных бестолковых занятий, не могло изменить этого. Сашка заменял Богдану целый мир — красочный, как утреннее небо в лучах восходящего солнца и теплый, как то самое солнце. А еще охранял от другого мира — жестокого и несправедливого.
Все свободное время эти двое проводили вместе. Мечты, планы, секреты — одни на двоих. Тайны, страхи, переживания — общие. А еще смех и приключения…
— Нам нужны крутые имена, — важно сообщил голубоглазый мальчишка.
— Зачем? — поинтересовался пухлощекий мальчик, поправив вечно сползающие очки.
— Ну, кто же идет на дело без крутых имен?! — возмутился Сашка.
— Может, ну его, этот мяч? — боязливо спросил Богдан, рассматривая сквозь кусты своего обидчика.
— Ты будешь Разумом, как Доктор-Мозг! — не слыша друга, торжественно провозгласил Марков. — Теперь придумай мне! — он выжидающе уставился на Разумовского.
— Давай лучше домой пойдем, — предложил парень, намереваясь покинуть засаду.
— Но у него твой мяч! — возмутился голубоглазый, указав рукой на хулигана. — Его же дядя Вова, — назвал он имя отца Разумовского, — из Германии тебе привез!
Богдан тяжело вздохнул и, задумчиво пожевав губу, нехотя ответил:
— Ладно, будешь Алекс.
— Фууу, как девчонка из твоих «Тотали Спайс»? — скривился Сашка, который терпеть не мог этот мультфильм.
— Как Алекс Уайлдер, — чуть покраснев, ответил Разумовский, — из комикса, что я тебе показывал!
— Ааа…ну тогда ладно, — согласился белобрысый, силясь вспомнить того самого Алекса Уайлдера, его гораздо больше привлекал Жюль Верн и Артур Конан Дойл, нежели журналы с картинками и минимумом текста. Закинув руку на плечо друга, парень с пафосом изрек: — Разум и Алекс! Мне нравится!
— Тише ты, — шикнул на него Богдан, — услышит!
— Не боись! — отмахнулся Сашка и заговорщицки произнес: — Нужно достать кошку!
— Зачем? — искренне удивился Богдан, недоумевая. А спустя полчаса с восхищением смотрел на лучшего друга, который забавляясь, набивал коленкой спасенный мяч.
— Откуда ты узнал, что у него аллергия? — с нескрываемым восхищением спросил кареглазый.
— Дедукция, мой друг, дедукция, — ответил Марков, который в последнее время очень любил использовать словечки из «Шерлока Холмса». — Видел, как он испугался? — рассмеялся парень, ловко перехватив руками мяч. — «Уберите это от меня! Уберите!» — передразнил он обидчика. — Фу, девчонка! — смех зазвучал еще громче.
Богдан тоже подхватил его смех, вот только вместо веселья в его глазах по-прежнему искрилось восхищение. Так Разумовский смотрел только на героев своих любимых комиксов — смелых, добрых, справедливых. Таких, как Сашка! Его личный супергерой и защитник! Яркий мазок на сером фоне жизни.
Жаль, что со временем он начал выцветать, а потом и вовсе темнеть…
Это случилось, как в множестве похожих историй, где между близкими людьми лежат пропасти из километров. Однако, здесь помимо километров лежали целые вселенные. Разные и чуждые друг другу.
Пока Разумовский изображал примерного мальчика и терпел издевательства, Марков другом городе насмехался над такими как он. Пока Сашка, особо не напрягаясь, сдавал экзамены, Богдан, корпя над учебниками, готовился к очередному тесту. Пока Алекс покорял сцену, Разум записывал лекции по экономике. И только одно их объединяло — из когда-то улыбчивых мальчишек они выросли в безразличных взрослых, в чьих душах вместо света горела тьма.
Разумовский, конечно же, пытался наладить связь с бывшим другом, искал с ним встреч, но оправдывал все эти порывы желанием показать, кем он стал. А показать было что: в тот год, когда группа «Меридианы» заняла первое место в «Уникуме», Богдан решился: нашел работу, записался в спортзал, купил линзы. Разумовскому отчаянно хотелось доказать тому, чужому парню с экрана, что он ничем не хуже его, что он тоже хоть чего-то стоит!