«Ты так скоро с ума сойдешь. Может, в отпуск с нами, а?» — предложил тогда Богдан и Данил согласился. Он и вправду сходил с ума.
— Достала! — выкрикнул парень, запустив об стену мобильником, на который все это время названивала Илона. — Ты все знала, чертова сука! — вслед за телефоном полетел и ноутбук с «доказательствами».
Данил резко подорвался с дивана, отчего его немного повело в сторону. Злость кипела в нем настолько неистово, что он с трудом мог контролировать собственное тело: пальцы конвульсивно подрагивали, воздух с трудом покидал легкие, а в голове засела одна единственная мысль:
«Убью».
— И что? Ты потом заявишься к музыкантишке с криками «Я Ваша навеки»? — глумливо спросила Тина.
— Не знаю, — в очередной раз ушла от ответа, жалея, что всё-таки поддалась Валькиным уговорам и взяла её с собой.
— Блин, Лебедева, прежде чем рушить свою жизнь, ты хоть бы конкретный план этого самого разрушения составила! — сестра наигранно всплеснула руками, немало повеселив водителя такси, в котором мы в данный момент ехали. — Я сказала что-то смешное?! — накинулась Руднева на мужчину, заметив его улыбку.
— Извините, — сдавленно прокаркал тот, смутившись.
— За дорогой лучше следите! — упрекнула сестра и, заметив мой осуждающий взгляд, возмущенно спросила: — А что, тебе нравится, когда посторонние смеются над твоей личной жизнью?
— Он смеется из-за тебя вообще-то! — как можно тише огрызнулась, не переставая поражаться наглости некоторых особ.
Тина в ответ насмешливо фыркнула, нисколько не проникшись моим негодованием.
— Сто тридцать второй? — спросил водитель, заставив меня встрепенуться. За Валькиными расспросами я и не заметила, что мы уже почти приехали.
— Да, второй подъезд, пожалуйста, — быстро ответила, разглядывая высотки, что в вечерней темноте возвышались над нами. Во многих домах уже горел свет — рабочий день закончился, и большинство семей в это время ужинали.
Мысль о семье неприятно кольнула внутри, жаля сомнением. Но я проигнорировала её — мне надоело сомневаться и бояться. Это моя жизнь, в конце концов!
— Может, все-таки по телефону его бросишь? — вкрадчиво произнесла Руднева, когда машина остановилась у нужного подъезда.
— Тина…
— Ну а что?! Какая разница, будешь ты смотреть в его глаза, когда кинешь, или нет?!
— Большая! — воспротивилась я. — Богдан должен услышать это лично от меня. Я не буду, словно какая-то школьница, разрывать наши отношения по телефону. И вообще, мы это уже обсуждали, — выразительно кивнула в сторону водителя, который молчаливо ожидал окончания нашего спора.
— Ладно, пойдем, — нехотя согласилась Тина, натянувшись к дверной ручке, но я её остановила:
— Нет, — вцепилась в её руку, — ты подождешь меня здесь.
— Чего? — недовольно протянула Тина, а водитель в знак протеста нетерпеливо заерзал.
— Это касается меня и Богдана, так что твое присутствие только все испортит.
— Интересно, что я там могу испортить? Заметь, это ты, а не я, перед свадьбой его бросать собираешься!
Таксист, заслышав последнюю реплику закашлялся, заработав сразу два уничтожающих взгляда от меня и Рудневой.
— Выйдете! — потребовала Тина у водителя.
— Но…
— У нас конфиденциальный разговор, что не видно?! — рыкнула Валька.
— Но… — попытался во второй раз возразить мужчина.
— Оплата по двойному тарифу! — несдержанно рявкнула Руднева, и того как ветром сдуло.
— Зря ты так, — упрекнула сестру, проследив за скоропостижным бегством таксиста.
— Да, можно было и не доплачивать, — кивнула Тина и круто развернулась ко мне всем корпусом: — Ты что, серьезно собралась идти к Разумовскому одна?! А вдруг он псих какой?! А вдруг…
— Тина…
— Но психи не любят, когда их бросают!
— Прекрати! Никакой Богдан не псих! — окончательно разозлилась я и коронным тоном дяди Миши потребовала: — Значит так, ты сейчас остаешься тут и ждешь меня, поняла? — я испытующе посмотрела на сестру.
— Поняла, — насупилась та.
— И не смей за мной ходить! Тем более, зная, что ты здесь, я постараюсь побыстрее… — уже не так уверенно закончила.
«Вряд ли Богдан легко откажется меня отпускать…» — вздохнула от тяжелых мыслей — разговор предстоял нелегкий.
— Иди уже. И так по двойному тарифу платим! — поторопила меня недовольная Валька, демонстративно отвернувшись к окну.
Тяжелый вздох вновь сорвался с моих губ и я, дернув пластиковую ручку, наконец-то выпорхнула в летнюю прохладу вечера. Тело моментом покрылось неприятными мурашками, то ли от холода, то ли от засевшего в горле ледяным комом волнения.