Сначала меня покорил Кейптаун. Он и стал местом нашей дислокации. Тина, кстати, узнав, куда я еду, без лишних предисловий обвинила меня в идиотизме, зачитав из интернета статистику убийств и преступлений, которыми, помимо своей красоты, славился город. Однако, всё оказалось не так страшно, как рисовала в своих фантазиях Руднева: да, в Кейптауне имелись неблагоприятные районы, но если в них не соваться, ты с девяностопроцентной вероятностью останешься цел и невредим. «На остальные десять процентов воля Божья», — так оптимистично выразилась наш гид и по совместительству арендодатель — Анжелика, или просто Лика. Собственно, благодаря её отличной «ориентации на местности» мы с легкостью исследовали и открывали ЮАР для себя.
Первые дни наша небольшая группа фотографов истратила целиком и полностью на сам Кейптаун. Этот город одновременно пленял и отталкивал: современные небоскребы и прогнившие трущобы, колониальная архитектура и экспрессивная живопись, дорогие костюмы за несколько тысяч долларов и грязные лохмотья, и всё это на фоне неповторимых ландшафтов природы, возникших тысячи лет назад! Поначалу я щелкала своей камерой, как одержимая, боясь упустить даже крупинку Кейптауна. Мне хотелось запечатлеть каждый сантиметр ярких стен домов, улыбку прохожих, волну океана. Однако в один момент я остановилась и поняла, что нужно не просто фотографировать, а жить. Фотографии не смогут сохранить эмоции, а твоя душа — да.
И я жила: поднималась на вершину одного из новых чудес света — Столовой горы; стояла на мысе Доброй Надежды, не смея дышать от завораживающей красоты; пыталась защитить свою сумку от посягательств бабуинов, которые на проверку оказались вовсе не милыми; удирала от разъяренной страусихи — ей не понравился мой чрезмерный интерес к её птенцам; наблюдала за пингвинами — а вот эти друзья оказались очень даже милыми; гладила слонов — они еще милее пингвинов; пила самое вкусное вино в своей жизни и ела самый отвратительный сыр; купалась в холодном океане — во всем виновато вино… Африка исцеляла меня, вытесняя из сознания страшные воспоминания и заменяя их новыми — светлыми, по-детски волнующими, от которых на губах появлялась счастливая улыбка, а в груди теплело.
— Эй, не смей спать, ты прическу испортишь! — меня больно ущипнули за предплечье.
— Ты туда сколько лака вылила, что её даже тайфун не испортит! — огрызнулась в ответ, проверяя кончиками пальцем сохранность творения Юли.
Узрев мой вид сейчас, обычный гражданин нашей страны, скорее всего, решил бы, что у меня сегодня планируется важное мероприятие. Ну, или свидание на крайний случай. Но никак не поездка на крайнюю точку ЮАР длинной в 240 километров. Вот зачем мне на краю мира может понадобиться профессиональный макияж и ажурная прическа из трех кос, что сплетались в одну?
— Нельзя все время серой мышью ходить, — ответила Марина, когда я все-таки озвучила свой вопрос.
— Рита и так красивая, — возразила Лика, не отвлекаясь от управления автомобилем. — И к тому же, зачем в походе макияж?
— О, хоть кто-то здесь еще не утратил здравомыслия! — обрадовалась я, но быстро стушевалась, поймав в зеркале смешливый взгляд голубых глаз, слишком похожий на его взгляд.
Саша…После случившегося я так и не осмелилась связаться с ним. Почему? Ведь это ради него я решилась изменить свою жизнь; забыть прошлые обиды; пошла за голосом своего сердца, наплевав на здравый смысл. Но всё это было до той страшной ночи. До предательства Богдана, до сумасшествия Данила, до больницы и кошмаров.
Я будто пересекла какую-то невидимую границу, за которой оставила способность доверять людям полностью. Каждый раз, когда рука тянулась к телефону, меня останавливал один и тот же вопрос: «Вдруг он опять предаст?» Слова — это, конечно, хорошо, и они немало значили для меня, но Богдан тоже много чего говорил…
А еще мне было страшно. Страшно найти в его глазах жалость к себе. Казалось, после случившегося на меня по-другому и не смотрели: сочувственно, обреченно, со скорбью, будто я не нападение маньяка пережила, а заболела сразу несколькими неизлечимыми болезнями! Такие взгляды, словно выжигали клеймо на мне: «не такая» или еще хуже — «жертва». И я боялась получить такое клеймо от любимого человека. Ведь, несмотря ни на что, я всё же любила Сашу. Просто, чтобы принять его, мне нужно было сначала научиться принимать «новую» себя…