— Я буду вся твоя, если сможешь оказаться здесь, — я хлопаю ладошкой рядом с собой по ветке и болтаю ножками, хитро улыбаясь.
— Вся моя? — усмехается Генри, наблюдая за мной с земли.
— Да — да, Ваше Высочество, вся, — я делаю акцент на последнем слове и томно выдыхаю. Стимул — отличное средство добиться своего. Хотя я не собираюсь так просто сдаваться. Сначала пусть побегает за мной по лесу. Генри облизывает губы, не сводя с меня зачарованного взгляда. Потом раз и куда — то пропадает, а я, взвизгнув, спрыгиваю вниз и, хохоча, несусь прочь. Вот же гаденыш! Все он умеет! Водит только меня за нос.
Через немного, поняв, что Генри не следует за мной, я останавливаюсь и замираю, прислушиваясь к звукам леса. Видимо, принц решил поиграть в охотника. Это даже интересно. Я непротив побыть трофеем этой игры.
— Вся моя, — доносится до меня шепот одновременно с разных сторон. И я верчусь волчком, пытаясь угадать, с какой стороны ждать нападения. Хруст ветки заставляет сорваться с места в противоположную сторону, и это моя ошибка. Я тут же оказываюсь в крепких объятиях. — Вся! — победно произносит Генри, впиваясь в мои губы настойчивым поцелуем.
С каждой секундой я ощущаю, что терпеть нет сил. Пальчиками я проворно скольжу за ворот рубашки и прижимаю Генри к себе еще сильней. Хочу всего его. Сейчас же.
— В замок, — шепчет Генри, поднимая меня на руки и срываясь на бег. Я же говорила, что главное — это стимул!
Я смутно запоминаю, как мы продвигаемся в комнату Генри. В памяти лишь остаются постоянные остановки, чтобы насытиться очередным поцелуем, а потом несколько шагов, чтобы ощутить голод.
Оказавшись в покоях принца, мы уже не сдерживаемся, со всей страстью отдаваясь друг другу.
Он опрокидывает меня на кровать, принимаясь стягивать с меня обувь. Я смеюсь, стараясь прикрыть этим свое смущение. Когда руки принца скользят по моим ногам, я сглатываю, теряясь в ощущениях. И стоит ему стянуть с меня чулки, покрывая при этом мои ноги поцелуями, как я прикусываю губы, чтобы сдержать стон. Я все как натянутая струна. Каждое прикосновение отдается жаром во всем теле. Внизу живота полыхает пожар.
— Генри, — шепчу я, притягивая его к своим губам.
Одежда исчезает слишком быстро. И я срываюсь на крик, когда Генри целует мою грудь.
— Пожалуйста, я больше не могу, — понимая, что терпеть нет больше сил, умоляю я принца. И он дает желаемое, проникая в меня. Мы стонем в голос, замирая на мгновение и наслаждаясь единением. Для меня исчезает все прошлое и мужчины, бывшие в нем. Я хочу принадлежать только своей паре.
Утолив первый голод, мы погружаемся в пучину страсти снова и снова, но уже медленней, растягивая удовольствие, даря щедрые ласки. Я наслаждаюсь каждым стоном принца, его утробным рычанием, когда он получает разрядку. И сама не могу сдержаться, получая удовольствие.
Выматываемся мы лишь под утро, когда небо начинает сереть. Я прижимаюсь к принцу, и мы лежим в тишине. Он поглаживает меня по спине, и я млею от этой ласки.
«И Властитель никак не помешал нашему счастью», — думаю я, погружаясь в темноту сна с улыбкой на губах.
***
Глухие удары раздаются все настойчивей. Я морщу носик, и крепче прижимаюсь к горячему телу. Удары повторяются, и к ним прибавляется недовольный голос короля.
— Генри, — произносит он, — соизволь открыть дверь.
Я вздрагиваю и мгновенно распахиваю глаза, утыкаясь взглядом в грудь принца. И еще через немного до меня доходить вся «прелесть» ситуации.
Толкнув Генри в плечо, я пытаюсь его разбудить, но он лишь сильней прижимает меня к себе и что — то бурчит. Я ударяю его сильней.
— Габ… — произносит Генри, но я успеваю заглушить его слова поцелуем, на который принц охотно отвечает. Я начинаю щипаться. Генри открывает глаза и недовольно смотрит на меня. Я жестами показываю на дверь и одними губами произношу: «Ричард». В подтверждение этому из — за двери доносится:
— Генри, мне долго еще ждать!
Вместо того, чтобы спешить, принц лениво произносит:
— Я сейчас, — а затем впивается в мои губы поцелуем, от которого кружится голова. Благо, что здравый смысл все — таки есть в голове принца. Он отстраняется и шепчет: — Я быстро.
После чего целует меня в шею и соскальзывает с кровати. Я подтягиваю простынь к себе, заворачиваюсь в нее, а потом и вовсе поднимаюсь, прижавшись к стеночке в изголовье кровати. Если Ричард нас застукает, то неизвестно, чего ожидать. Его слова на трапезе могли быть вполне серьезными.