На эти слова я могу лишь хмыкнуть. Раз так, то, значит, я и сейчас выживу.
«А вот ты сдохнешь!» — мысленно злорадствую я.
В ответ не раздается ни слова, и я рада этому. Сейчас мне необходимо сосредоточиться на более важных вещах. Например, как выбраться отсюда.
Насколько мне известно, вдох в пещеру был завален камнями, а значит, днем я никак не смогу выбраться отсюда. Ведь вампирские способности действуют лишь в ночное время суток. Сейчас я ослаблена и совершенно не знаю, где находится тот самый выход. Вывод — мне необходимо дождаться дня и исследовать пещеру, чтобы ночью начать действовать.
Мои размышления прерывает ехидное замечание Властителя.
— Ну — ну, — хмыкает он и больше не произносит ни слова.
Плевать! Я выберусь!
Но стоит солнечному свету начать пробиваться в пещеру, как я понимаю, почему Первый так говорил.
Боль выжигает меня изнутри. Я чувствую, как кровь закипает в венах, чувствую, как плавится кожа, и запах жареного мяса разносится по пещере. Я царапаю себя руками, пытаясь избавиться от этих ощущений. Иногда становится не так больно, и я хватаюсь за мысль, что все это происходит не со мной, что я попросту через связь с Властителем чувствую его муки, но как только солнце выходит из — за тучи, то здравый смысл покидает мою голову.
Под конец первого дня я могу лишь лежать, не шевелясь, ощущая, как солоноватая кровь сочится из ран, которые я нанесла самой себе. Ночью организм тратит силы на то, чтобы восстановится. А потом снова день и снова агония боли; ночь, и снова организм высасывает из меня остатки сил и разума.
Если даже я прихожу в себя, то не понимаю этого. Чернота забытья неотличима от черноты пещеры. Поэтому, когда я слышу голоса, то равнодушно отношусь к этому. Наверное, Властитель в очередной раз пытается донести до меня что — то мерзкое.
Сквозь полуприкрытые веки я вижу, как первые лучи солнца пробиваются сквозь отверстие в горной породе. Я знаю, что, скорей всего, это последний день, который я смогу пережить.
Боль уже привычна. Я вою и царапаю камни пола, стараясь хоть так меньше покалечить себя. Этот день еще хуже предыдущих. Наша с Первым боль резонирует друг от друга, и мы снова и снова ощущаем ее. Кажется, я схожу с ума.
Когда меня обхватывают сильные горячие руки, могу лишь хрипеть, потому что голосовые связки лопнули. Генри склоняется надо мной, но я не верю, что это он. Остается лишь благодарить небеса, что в конце своей жизни, пусть и видением, но я вижу его.
— Габи, — произносит мой принц, растерянным взглядом смотря на меня.
Я бы хотела его успокоить, сказать, что все позади. Мне уже совсем не больно. Я бы вообще многое ему сказала бы — как люблю его, как мечтаю создать с ним семью и родить ему малышей… но могу лишь из последних сил поднять израненную руку и провести пальцами по щеке принца. Мягкой, теплой…
— Кровь! — слишком резко и громко раздается чей — то крик. — Дай ей крови!
Взгляд Генри меняется, становится более осознанным. Он поднимает руку и прокусывает запястье, а во мне начинает подниматься знакомая волна отвращения и ярости. Пусть это все и происходит в моем видении, но я не могу позволить ему напоить себя своей кровью. Не могу!
Я начинаю вырываться, сама поражаясь, откуда у меня берутся силы. Но ничего не выходит, когда на меня набрасываются Ричард и Дэвид. Они скручивают меня по рукам и ногам, а Генри так и вовсе придавливает меня собой и, крепко схватив за голову, подносит запястье к моим губам.
Первые капли крови вызывают во мне отвращение. Скатываясь в горло, они обжигают его, с не меньшей силой, чем солнце днем, но, когда я все — таки сглатываю, кровь меняет свой вкус.
Глоток, еще один… Пол под нами начинает дрожать. Дикий вой раздается, кажется, над самым ухом, и через секунду кровь теплыми струйками начинает течь из ушей. Нас подхватывает воздушная волна и откидывает на стены пещеры. Пол уже не просто дрожит, а ходит ходуном. Трещины бегут в разные стороны, переходя с пола на стены и потолок. Резко все прекращается. Пол не движется, вой замолкает. И в нереальной тишине раздается непонятное шуршание, которое с каждым ударом сердца нарастает и нарастает.
Дальше начинается ад. Чьи — то крики, снова дрожание земли. В мгновение потолок стремительно приближается ко мне, рассыпаясь на мелкие кусочки, смешиваясь с тоннами снега. И не знаю, почему, но мне кажется, что я вижу звездное небо, на котором зажигается новая звезда.
Все небо в призраках…