- Всё предрешено. Услышал я любимый голос, откликавшийся эхом о стенки моей гостиной.
Видимо, Элоиз поняла, что я проснулся и своими словами дала понять, что не уйдёт.
Я открыл глаза и посмотрел на неё. Так давно я её не видел, не смотрел в её большие карие глаза, не держал её нежную руку в своей. Было что-то родное в этом, но в тоже время она казалась мне совершенно незнакомой женщиной. Есть теория о том, что мы проживаем не одну жизнь и вот как бы банально это не прозвучало, я уже встречался с ней в той неизвестной мне жизни. Я влюблялся в неё там, но не здесь. Поэтому я любил её до нашей встречи в этой настоящей жизни. Так оно или нет, неважно. Я так чувствовал.
На ней была белая водолазка средней плотности, как раз подходящей для весенней погоды и тёмно-синие джинсы. Бюстгальтера на ней не было. Как-то раз я спросил почему она его не надевает. Она сказала, что у меня не настолько большая грудь, чтобы прятать её в этот неудобный держатель для груди.
Да и действительно её грудь была прекрасна и прятать её не было смысла. Я касался её и целовал лишь раз, в первую ночь нашего знакомства, когда забрал её из бара и мы занялись любовью в первый раз. После этого мы больше не спали. Я не чувствовал к ней страсти, меня не тянуло заняться с ней любовью. Ведь, она спала со всеми, а я не хотел быть как все.
Глядя на неё, я видел синяки, которые оставил тот парень, что был обречён на смерть. Не знаю как, но я почувствовал, понял, что Элоиз знает о том, что его больше нет и причиной тому была пропажа Элоиз и его история, о отм как он избивал её.
- Я не хотел этого. Всё произошло само собой. Невзначай, случайно. Пытался покаяться я ей в нашем молчании.
- Всё предрешено. Повторила Элоиз в ответ на мою лапидарную исповедь.
Мне стало немного легче и я, приблизившись к ней поближе, неистово обнял. Так мы просидели где-то с час. Наблюдая в окно, как небрежно уходит закат за горизонт нашего будущего рассвета. Что там нам было неизвестно. Как и то, что было за горизонтом, так и что будет в нашем будущем.
- Я соберу твои вещи, а ты поиграй пожалуйста пока на пианино Луи. Попросила тихонько Элоиз.
- Мне кажется сейчас не самое время для этого.
- Почему? Я думаю, самое время. Ты так давно мне ничего не играл.
Не играл я ей, потому что, она не приходила ко мне давно. Очень давно. Она исчезла в никуда.
Сейчас я знал по какой причине она пропала из моей жизни. Поэтому, не продолжив с ней бессмысленный диалог, я сел за пыльное пианино и мои пальцы начали нажимать на холодные клавиши по наитию. Так получалась необычная импровизация. Мне нравилось какая мелодия выходила после каждой сыгранной ноты. Было в этом что-то неуловимое. То, что никто кроме нас не слышал и не услышит никогда. Это была тайная мелодия только для нас двоих.
Так мы и назвали её «тайная мелодия»
Через час вещи были собраны. Осталось только решить куда мы отправимся, когда выйдем из моего дома.
Мы отправились на вокзал и купили ближайшие билеты в небольшой городок. На поезде туда ехать нам сообщили не больше суток. Я часто думал о той жуткой ночи, и она думала, я уверен. Мы не говорили об этом. Но уехать нам было нужно и по этой причине тоже. К тому же нам нужно было побыть вдвоём и решить, как жить дальше. Без неё мне трудно. Одиноко.
Жалеет ли она о моём сделанном поступке с тем парнем? Может считает меня виноватым. Тогда, зачем она пришла ко мне после. Слишком много вопросов и слишком мало ответов.
В нашем купе были только мы. Да и в поезде народ не толпился. Кому нужно ехать в маленький городок среди недели? Наверное, никому. Только нам. И ещё нескольким пассажирам.
Поезд отправился ровно в одиннадцать ночи. На улице уже смеркалось достаточно сильно.
Я закинул наши вещи на одну из верхних полок и сел рядом с Элоиз.
- Милый, мой Луи. Сказала она.
А мне стало так тепло от её слов. Она никогда так нежно не называла меня. Что означало это слово «милый» или «мой Луи» безысходность нашей жизни или умиротворение и спокойствие, что мы сейчас вдвоём едем в этом поезде, где слышны звуки колёс, увозящих нас в неизвестность.
- Будешь ли ты меня помнить?
- Я буду тебя помнить близняшка. Непринуждённо ответил я.
Так я назвал её в первые, как и она меня милым. Не было уже никакой ночной бабочки и Элоиз. Они остались там без нас.
- Почему близняшка? Удивлённо и с улыбкой в уголках губ спросила она меня.
- Ты знаешь.
- Я знаю.
Я назвал её так, потому что в ней жили два человека. Одна была Элоиз - ночная бабочка. Грустная, резкая, иногда даже дерзкая, измученная своей жизнью и прожитыми годами. А вот, вторая была близняшка. Она открывалась мне каждый день, каждую минуту. В глазах сияло счастье, от её взгляда веяло добротой и любовью. Больше, чем любовью. Мне было не важно сколько ей лет, мне было с ней хорошо. Она вовсе не походила на взрослую женщину, которая прожила минимум пол жизни. Когда она улыбалась, улыбался и я. Даже когда было грустно, увидев её мне хотелось улыбнуться ей. Это было взаимно. Это и была та самая близняшка.
Больше мы не произнесли ни слова в эту ночь.
Мы разделись и легли вместе на узкую «кровать» нагишом. Так давно я не спал с ней в одной кровати. Каждой частичкой я прикасался к её мягкому телу. Трепетно касался её щеки и нежно целовал шею. Так трепетно, как только мог. Будто она была неприкасаемым экземпляром в огромном музее, и я её украл. Она смотрела на меня своими карими глазами с любовью которой я никогда не видел в её глазах. Мне казалось, что ничего не было до этой ночи в поезде. Что она не пропадала, что её никто не мучал, что я не терзал себя мыслями о том, где она и что с ней, и конечно, что я никого не убивал. Случайно. Конечно, случайно. Я не хотел этого делать, но где-то в глубине души мне стало легче и тогда, я понял, что какая-то часть меня этого всё-таки хотела. Не мог же я себе в этом не признаться.
Глава 11.
«Чувство любви»
Нас разбудили сумеречные лучи утреннего рассвета и новое утро казалось новой жизнью, где есть только её милый Луи, близняшка и поезд который вёз нас в маленький провинцальный городок далеко от нашего прошлого.
Я вскочил, накинул рубашку, быстро влез в мятые штаны и поцеловав мою близняшку вышел из купе купить два кофе со сливками и пару круассанов.
Сходил по нужде, умылся и почистил зубы до бела.
Пока я стоял в очереди за кофе и круассанами, близняшка прошла мимо меня в уборную и улыбнулась мне. Очень тепло. Это ли не счастье, подумал я.
Через несколько минут мы уже сидели в нашем суточном купе, пили кофе и встречали новый день в лучах пригревающего солнца.
- Наступил Май, а мы и не заметили.
- Уже заметили. С мимолетной улыбкой ответил я.
Нам было ехать ещё несколько часов. Точнее ровно в одиннадцать ночи мы должны прибыть в маленький городок название которому дали «блу» всего три буквы. «Б» означало близняшка, а «лу» Луи.
Она лежала на «кровати» закинув ногу на ногу и читала зарубежный роман известного писателя.
А я сидел рядом, смотрел в окно и думал о своём.
- Луи. Милый мой, Луи.
Неожиданно прервала она меня от моих бессмысленных внутренних монологов самим с собой.
- Когда-нибудь, ты ведь напишешь роман про нас?
С детской надеждой и взрослой мудростью спросила близняшка.
- Конечно. Я напишу. Это будет один из самых известных романов и один из читаемых бестселлеров. Мы будем с тобой сидеть где-нибудь в маленьком заснеженном городке под названием «блу» я укрою нас мягким пледом, налью по чашечке горячего кофе и буду читать тебе каждое слово, каждое предложение. Чтобы ты вновь была счастлива, даже если не со мной.
- Я счастлива только с тобой.
- Я знаю. Шёпотом ответил я и поцеловал её тёплую щёку.
После чтения книги близняшка уснула, а я смотрел то на неё, то на мелькающий вид из окна. Она была, как маленькая обиженная девочка, которую я забрал, отогрел, накормил и любил. Она это чувствовала и поэтому безмятежно просматривала сны один за другим, пока поезд вёз нас в наше будущее. Наверно, мы много ждём, от завтра, от послезавтра, от всего, а наше будущее настало ещё когда она пришла ко мне домой и собирала мои вещи. Это и наступило наше с ней будущее в настоящем.