Тео беспомощно улыбалась и качала головой: ах, дорогой кузен, я так слаба, мысли путаются… Пока что это срабатывало, и Герберт послушно отступал, но вскоре снова заводил разговоры о чудесном, замечательном прошлом. Но Тео отлично понимала: еще неделя-другая и ссылаться на слабость будет совершенно неуместно. Придется отвечать — и тогда станет понятно, что ничего из перечисленного она не помнит.
Ранняя, еще до конца не проснувшаяся пчела озадаченно зависла перед скамейкой. Тео, вынырнув на секунду из раздумий, раздраженно отмахнулась. Пчела еще немного покружила, медленно, неуклюже развернулась и взяла курс на распускающиеся первоцветы. Мэри специально посадила Тео именно здесь, перед клумбой с гиацинтами и крокусами. Яркие, словно взрыв красок на картине абстракциониста, они рвалась вверх из холодной сырой земли. Тео виделось в этом какие-то… напутствие, что ли. Знак свыше. Если уж нежные, хрупкие цветы могут пробиться и выжить — ты тоже сможешь. Ты справишься, Тео. Обязательно справишься.
Изгвазданный, как половая тряпка, контрактный неспешно подкатил к клумбе тачку, наклонил ее и вывалил на землю здоровенную груду навоза. Мгновение — и Тео вскочила, зажимая руками нос.
Ну что же за человек-то такой… неудачный!
— Ты что творишь, идиот! — рявкнул, нависая над полудурком, неизвестно откуда вывернувшийся кузен. На его фоне рослого холеного Герберта контрактный казался совершенным заморышем. Тощий, замызганный, в обвисшей мешком одежде, он выглядел как выбракованный полуфабрикат человека.
— Спятил? Совсем не соображаешь? — продолжал разоряться Герберт. Контрактный, ссутулившись, тупо смотрел в землю и молчал.
— Ты зачем притащил сюда эту дрянь? Чтобы весь сад провонять?!
— Вы же сами сказали — удобрить клумбы. Срочно, — разродился наконец-то объяснением контрактный.
— И что?! Срочно — это не сию же минуту, остолоп. Неужели такие очевидные вещи нужно объяснять?! Видишь: госпожа Теодора на прогулку вышла, воздухом подышать. Ну так подожди немного, за пару часов цветы не завянут. А вечером займешься удобрением. Ну что за тупица! — коротко размахнувшись, Герберт отвесил контрактному хлесткую затрещину.
И ушел.
Просто развернулся и ушел.
А контрактный остался стоять, все так же равнодушно-бессмысленно глядя в землю. Оторопелая Тео открыла рот. Закрыла. Снова открыла.
Это было… Это было… Да как это вообще возможно?! Ударить наемного работника, вот так просто, как будто это нормально! А контрактный! Он же вообще ничего не сделал. Просто стоял, как мебель, и моргал.
Может, он действительно идиот? В смысле, умственно неполноценный.
Словно подтверждая ее слова, контрактный медленно опустился на колени и начала загребать навоз обратно в тачку, переваливая его через бортик руками. Все еще ошеломленная Тео подошла к нему, остановившись у края дорожки.
— Не надо. Не спеши. Я все равно уже ухожу.
Контрактный застыл, как сломанная механическая игрушка.
— Я… не подумал. Простите, госпожа.
Говорил он медленно, словно во сне, и все так же смотрел куда-то вниз — то ли землю, то ли на свои руки. Тео тоже на них посмотрела — грязные, жесткие даже на вид, с неровно обломанными ногтями.
— Ничего страшного. Я сижу тут уже больше часа и действительно собиралась возвращаться.
Тео переступила с ноги на ногу, мучительно соображая, чего бы еще сказать. Конечно, можно было просто уйти — и так было бы, наверное, правильно. Но Тео ощущала вину и тяжкую, мучительную неловкость. Такое же чувство она испытала, случайно отворив незапертую кабинку туалета — и нос к носу столкнувшись с девушкой, которая меняла тампон.
— Ты хорошо справляешься, — наугад брякнула Тео. — Так много заданий — а ты все успеваешь.
Парень действительно все время суетился, как муравей во дворе: копал, чинил, таскал какие-то бесконечные мешки и ящики. Выглядело это до ужаса бестолково, но все-таки Тео ни разу не видела, чтобы контрактный слонялся без дела.
А значит, можно и похвалить работника за усердие. Пусть даже не самое интеллектуальное.
Контрактный медленно поднял голову. Лицо у него было густо припудрено пылью, и частые дорожки пота прочертили в ней карту ручьев и рек. На этой грязной просоленной коже нелепым контрастом светились глаза — серые, с ярко-голубым, словно прорисованным кисточкой, ободком.
— Стараюсь, — контрактный дернул ртом то ли в гримасе, то ли в улыбке. — Шли бы вы отсюда, госпожа. Навоз все-таки. Воняет.
— Да. Конечно. Уже иду, — все еще растерянная, Тео отступила на шаг и снова остановилась. Чувство неловкости никак не унималось, и нужно было сделать что-нибудь посущественнее… Например, дать чаевые или что-то вроде того… Привычным движением она сунула руку в карман, но нащупала там только конфетку и пару фантиков.