— Да, — наконец-то смогла выдавить из себя Тео. — Да. Где я?
— Вы у себя дома. Не волнуйтесь, дорогая, все в полном порядке. Мэри уже зовет госпожу Дюваль, сейчас ваша милейшая бабушка будет здесь…
Дома? Бабушка? Мэри? Кто, что, что это?! Тео забилась на кровати, бессильно упираясь пятками в матрас, привстала, в последнем усилии охватив взглядом комнату — обшитые деревом стены, секретер у окна, тяжеленный пузатый комод… Это не ее дом! Неправда! Не может быть, что за чушь, вы врете! Тео распахнула рот, но из горла донесся только придушенный хрип. А потом она потеряла сознание.
Когда Тео очнулась, у кровати собрался целый консилиум. К ветхому старичку присоединилась такая же древняя старушка. Но если старичок казался слепленным из тонких веточек, то старушка казалась сваренной из арматуры. Выцветшие глаза смотрели внимательно и цепко — как у оценщика в ломбарде. За старушкой маячил высокий юноша в клетчатом жилете. Такие закрученные кверху тонкие усики Тео видел только в кино и на ретро-фотографиях. Кажется, юноша чем-то их смазывал, придавая глянцевую прочность и стеклянный неживой блеск.
А в дальнем углу опирала о стену горничная. Самая настоящая горничная — в длинном платье, в фартуке с карманами и даже в чепчике. Она с любопытством таращилась на происходящее, яростно теребя в руках замызганную тряпку. Осознав, что Тео на нее смотрит, горничная тут же начала хаотичными движениями смахивать пыль с книжных полок, но все время косилась в сторону кровати.
— Теодора, милая! Наконец-то ты очнулась! Мы так волновались! — звучным баритоном объявил молодой человек, сделал шаг вперед и щекотно мазнул Тео по щеке усами. Вероятно, это должно было означать поцелуй, но прикосновения губ она не почувствовала.
— Да, Теодора, девочка моя, — трубный голос старушки пронесся по комнате, как раскат далекого грома. Деревянным движением переломившись в поясе, она клюнула Тео в лоб жесткими губами. На секунду Теодору обдало густым запахом розового масла, нафталина и несвежего дыхания.
— Я так рада, что ты снова с нами! — громогласно объявила старушка и шевельнула сухонькой ладошкой. Клетчатый усач тут же вложил в нее обшитый кружевом носовой платок. Старушка обстоятельно отерла рот, промокнула зачем-то сухие глаза и не глядя сунула платочек назад. Усач принял его, бережно свернул и положил в карман с таким лицом, словно это был оригинальный экземпляр Декларации независимости.
— Ваша внучка в полном порядке и движется к скорому выздоровлению, — вступил, откашлявшись, старичок. — Я наблюдаю некоторую спутанность сознания, но после ритуала возвращения души это совершенно нормально. Дух, пребывающий в иных горизонтах, теряет связь с нашим миром, и на восстановление памяти требуется некоторое время.
— Какое именно? — перевела на него прицел черных зрачков старушка.
— От недели до месяца, госпожа Дюваль. В данном случае я бы предположил самые краткие сроки. Теодора молода, она находится в самой благоприятной обстановке и окружена заботой близких. Господин Ардженто, я полагаю, вы поможете кузине восстановить чистоту сознания.
— Конечно. Тео, дорогая, я сделаю все, что могу, — растянул ярко-розовые губы в улыбке клетчатый усач. — Я так рад, что ты к нам вернулась!
— Да, — просипела оглушенная Тео. — Я тоже рада.
Одобрительно покивав остреньким подбородком, старушка — бабушка, ее бабушка, госпожа Дюваль, — снова наклонилась, поцеловав Тео в щеку.
— Выздоравливай, моя милая. Постарайся поспать. Хороший отдых будет тебе на пользу.
Развернувшись, она двинулась к двери, величественная, как ледокол, а за ней потянулись и все присутствующие. Последней из комнаты вышла горничная, напоследок бросив длинный любопытный взгляд.
Тео закрыла глаза. Кружилась голова, и от этого казалось, что кровать медленно вращается, покачиваясь, как лодка на волнах. Начало тошнить, но одна только мысль о воде отзывалась мучительными желудочными спазмами. Тео сухо сглотнула, медленно, глубоко вдохнула и так же медленно выдохнула.
Этого не может быть. Безумие. Просто безумие. Это невозможно.
Глава 3
Поначалу Тео верила, что проснется. Вот-вот заверещит, надрываясь, будильник, и эта нелепая реальность рассыплется, оседая в сознании тяжелым муторным следом забытого кошмара. Но будильник все не звонил и не звонил, сон длился, и через некоторое время Тео начала задумываться: а что, если это не сон? Может быть, все остальные ее воспоминания — это галлюцинация, а старушка Дюваль, и балдахин, и любопытно таращащая глаза Мэри — это самая что ни на есть реальная реальность.