- Как у нас, - ворчливо пояснил с другого подлокотника зеленоволосый юнга.
Капитан подмигнул священнику и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Пожалуй то, что собирался сказать двуликим корабельный священник, совсем не предназначалось для его ушей. Но как же Стефану хотелось, чтобы когда-нибудь ему с Лили было бы так же легко, как Валу с его зверятами. Но о подобном в их с Амелисаро отношениях оставалось только мечтать. И Робертфор, ожидая Валентина и двуликих на палубе, всерьез задумался, почему так? Почему у Вала с мальчишками все настолько просто, что остается только завидовать, а у них с Лили все так сложно.
Ответ нашелся простой, но, признаться честно, несколько удручающий. Лили, в отличии от Руфуса и Сима, безоговорочно принявших старшинство и главенство Валентина, не хотел подчиняться, не воспринимал его, как своего капитана и не чувствовал себя подчиненным, он был и оставался равным, несмотря на разницу в возрасте, да вообще ни на что не смотря. С этого-то и начинались все проблемы. И в их отношениях потепление начиналось лишь тогда, когда кто-нибудь под настроение или под давлением каких-либо обстоятельств начинал сдавать позиции. Подумав еще, Стефан пришел к выводу, что чаще это приходилось делать как раз ему. И вроде как это было тоже по-своему правильно, ведь он был старше, мудрее, лучше знал жизнь и еще лучше умел контролировать не только чувства, но и порывы тела. Лили же как был, так и оставался мальчишкой, пусть и рано повзрослевшим и слишком хорошо знавшим себе цену. Отсюда его противоречивость и порывистость, отсюда нежелание уступать даже в малом.
При мыслях о молодом аристократе, Стефан ощутил, как в груди родилось приятно тепло. Давно он не испытывал такого острого желания увидеть кого-то прямо сейчас, ни по ком, даже по той же Елене, к которой не было настоящей любви, лишь болезненная страсть, вызванная опьянением её даром, он так сильно не скучал, хотя, казалось бы, прошло всего-то меньше недели.
Когда Валентин и двуликие, уже принявшие боевую форму, подошли к нему, капитан Голландца улыбался. Небу, облакам, заходящему, почти провалившемуся в небытие солнцу. Он возвращался, чтобы раздать все прошлые, изрядно накопившиеся долги, он возвращался, чтобы вернуть то, что принадлежало ему по праву, по праву первой, пусть и запоздалой, любви. И готов был сражаться за это самое право и за эму любовь.
- Летим? - понимающе улыбнулся ему Валентин, сжимая плечо капитана.
- Летим, - кивнул тот, взбираясь на спину Сим-Симу. Тот на это лишь гривой зеленой мотнул.
- Ну что, признался вам вас священник, - склонившись к уху двуликого юнги, весело прошептал капитан.
Тот буркнул что-то нечленораздельное и одним пряжкой преодолел высокий борт корабля. Свободное падение было восхитительным, сердце трепетало, в лицо бил ветер, но Симус расправил мощные крылья, выровнял полет, и оно прекратилось, так толком и не начавшись. И только после этого двуликий прокричал ответ, сделав в воздухе с капитаном на спине замысловатое сальто.
- Признался! - И прокричал давний боевой кличь Архипелага, - Уря!!!
- Уря! - вторил ему Руфус, несший на спине Валентина и выделывающий в воздухе не менее замысловатые па.
Священник и капитан, цепляясь за мощные торсы, переглянулись и подарили друг другу два одинаково понимающих взгляда. Кажется, одной любовью сегодня стало больше, пусть даже поделенной на троих.
Город встретил их крышами. Плоскими и покатыми, ярко-красной черепицей и неприметной серостью каменных, плоских площадок, мало напоминающие крыши как таковые, куда больше они были похожи на какие-нибудь недостроенные этажи, которые вроде бы и не мешало застроить, а уже сверху накрыть такой приметной и выразительной во всех смыслах черепицей, но все руки не доходили и уже точно никогда не дойдут. Но корабельные мачты со сложенными, свернутыми парусами, затесавшиеся между них, смотрелись более чем инородно. Один корабль был пришвартован в верхней, аристократической части города, второй в Среднем городе, паривший над обширным, замощенным тяжелыми плитами тюремным двором. К нему-то двуликие, ловко прыгая с крыши на крышу и пригибаясь так, чтобы ни их самих, ни седоков нельзя было заметить снизу, и пробирались в сумерках быстро соскальзывающей на город теплой, летней ночи.
- А правда, - неожиданно спросил любознательный и начитанный Руфус, - Что здесь иногда выпадает снег?
- Не иногда, а каждую зиму. - Поправил его Валентин.
- А снег - это что? - заинтересовался Симус.
- Это тоже, что мороженное, только природного происхождения и несладкое. Короче, замороженный дождь, - попытался объяснить другу Руф. Ловко перемахивая через очередной просвет между домами.
- Эх! - прыгнув вслед за ним, ухнул Симка, - Посмотреть бы.
- Ну, - задумчиво обронил Стефан которому тоже надоело молчать, - Вы могли бы договориться с Валом, чтобы он вас как-нибудь отвез сюда зимой.
- Скорей уж мы бы его отвезли! - весело хмыкнул Симка, не нарочно сбив мощным, почти драконьим хвостом какое-то украшение на очередной крыше, на мостовую полетели черепки и осколки.
Стефан коротко прикрикнул на обоих двуликих и те пригнулись, приникнув к крыше так, что их снизу стало совсем незаметно. Хотя, похоже, что переулок был глухим и никто на шум, раздавшийся в нем, не обратил внимание. Робертфор приказал оборотням быть осторожнее, и они, больше не отвлекаясь на разговоры, продолжили свой путь к городской тюрьме.
Разглядывая небольшой старинный форт, выложенный из красного камня во времена, которые даже Стефан с трудом мог припомнить, Руфус задал еще один вопрос.
- А что мы будем делать, когда выпустим их?
- А с чего ты взял, что мы будем кого-то выпускать? - полюбопытствовал Стефан, переглянувшись с Валентином.
- Но... как же? - растерялся двуликий.
- Легко и просто, - хмыкнул на это Робертфор, - Мне нужен только Макс, причем так, чтобы никто не догадался, что его в камере уже нет, поэтому, его место временно займешь ты, свернешься под одеялом на соломе, а если что не так, сразу в мышь и чтобы только хвост и видели, все ясно?
- А если с Руфом что-то случится? - возмущенно вопросил Сим, заволновавшийся за друга.
- Я надеюсь, что нет, - покачал головой Стефан, - Но принуждать не стану. Руф?
- Конечно, я пойду, - возмущенно отозвался тот, - Во-первых, я не трус, во-вторых, хочу помочь Максу, и, в-третьих, не хочу, чтобы Амелисаро стал чьим-нибудь другим супругом.
- В смысле, чьим-нибудь другим? - не понял Стефан.
- Чьим-нибудь кроме тебя, - бесхитростно объявил Руфус и растерялся, когда капитан резко переменился в лице. Не разозлился нет, просто приобрел вид человека, которого только что посетила просто гениальная идея. Последующая за этим ухмылка только утвердила Валентина и мальчишек, что их кэп что-то задумал. Но посвящать их в свои планы явно не собирается.
- Ну ладно, - потерев между собой ладони, скомандовал Робертфор, - Начнем, пожалуй.
И Валентин, спрятав зеленого кота и белого мышонка за пазуху, проник на территорию тюрьмы. Невидимке были открыты все двери.
Стефану долго ждать не пришлось. Как Валентин провел Макса через патрули, осталось загадкой, но Стефан не сомневался, что хитроумному священнику это удастся. Правда, выяснилось, что оборотни расставаться не захотели, точнее, как понял капитан по кривой усмешке Вала, в первую очередь уперся Симка, предпочтя остаться с Руфом. Но, в принципе, пока они тут и не были нужны.
- Макс, - радостно улыбнувшись растрепанному и явно совсем недавно избитому другу, Стефан шагнул к нему и порывисто обнял. Но не рассчитал силы, Макс болезненно зашипел на него.
- Эй, потише! - а потом широко улыбнулся в ответ, - Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть!
- Нет уж, представляю. - Кинув быстрый, выразительный взгляд на тюремный забор, отозвался Стефан, - А теперь кратко и по существу объясни мне, что тут у вас произошло.