Мы над нашей территорией, до аэродрома километров сорок, ему надо срочно садиться, он же ранен, да и машина подбита. Но как подсказать ему это, как? Вновь недобрым словом помянул я тех, кто до войны не удосужился оборудовать наши машины радиосвязью, твердя, что рация на истребителе станет только помехой, будет якобы снижать в бою инициативу летчика, ожидающего подсказки каждому своему действию…
Мы с Щербаковым прижались вплотную к самолету Винокурова, попытались показать руками: «Садись, садись немедленно – прикроем!» Иван то ли не видел нас, то ли не понял наших сигналов. Машина его круто задралась, потеряла скорость и сорвалась в штопор. Вскинулись на месте падения бледные язычки огня, и ветерок закрутил над землей еще один шлейф черного дыма…
Качнув крыльями над местом гибели нашего друга, мы развернулись, заметив впереди по курсу выходящую из пике пару мессеров. На форсаже свечой бросаемся туда. Поймав прицелом вражескую машину и взяв упреждение на ракурс, я с дистанции метров в двести открываю огонь. От машины Щербакова тоже потянулись трассы пуль и реактивных снарядов. Сверкнули почти одновременно два взрыва, и я увидел, как оба мессера, густо дымя и разваливаясь на куски металла, падали на землю.
Внизу по всей видимой площади дымили костры сбитых самолетов. Сколько и чьих – сказать трудно. С кружащими в стороне юнкерсами вела бой вторая эскадрилья. Там, где дралась третья, все перемешалось: наши истребители и мессеры сбились в сплошную кучу, пронизанную дымной паутиной огневых трасс. Бросились на помощь, но тут мессеры прекратили огонь, развернулись, как по команде, на запад. В чем дело? Ах да, бензин у нас тоже на исходе – время уходить домой.
Современная реплика истребителя И-16 в полете (Фото из архива музея Вадима Задорожного)
Мы летели с Щербаковым навстречу яростному летнему солнцу. Под безоблачным небом весь видимый мир дышал тишиной и покоем. Не верилось, что совсем недавно я был в жестоком бою, который видится сейчас нереальным, мучительным кошмаром, что я стрелял и сбивал, что стреляли в меня, пытаясь сбить, что на моих глазах погибли Савков и Винокуров. Прошедший вылет казался чуть ли не половиной прожитой жизни. Отныне все разделилось на то, что было до боя, и на то, что будет после него».
Лобанов Л.З. Всем смертям назло. – Хабаровск: Кн. изд-во, 1985.
27.06.1941 г. Виктор Синайский, летчик-истребитель, СССР:
Сбитый советский истребитель И-16, совершивший вынужденную посадку на немецком аэродроме. На заднем плане немецкие самолеты: Hs.126 и Аr.66. Лето 1941 г. (Федеральный архив Германии, нем. Bundesarchiv)
«Последовала команда: немедленно подготовить самолеты и перелететь на аэродром у станции Булацеловка. И вот туда мы с рассветом перелетели. Из инструкторов сформировали группу для отражения налетов. В этот отряд вошел и я. Вылетов двадцать сделали. Кто тогда считал эти вылеты?! Даже и в голову не приходило. Вели бои. Сложно приходилось. Мы на И-16, а они на Bf.109. У него скорость больше. Если наш И-16 за разворот набирал теоретически 400–450 метров, то мессер – 700–750. И скорость у него за 500, а у нас примерно 450 – и то весь дрожит. Прицелы у нас какие? Трубка. А что в нее увидишь? Только у командира группы был И-16 с коллиматорным прицелом. В этих боях погиб мой друг, Фирсов Валя с Орла».
Драбкин А. Я дрался на истребителе. Принявшие первый удар. 1941–1942. Из воспоминаний Синайского В.М. – М.: Яуза, Эксмо, 2006.
28.06.1941 г. Алексей Череватенко, летчик-истребитель, СССР:
«Ранним утром старший лейтенант Виктор Климов, заместитель командира третьей эскадрильи, перехватил в районе станции Выгода хейнкеля, летевшего на малой высоте. С такими «одиночками» приходилось иметь дело часто, они по-разбойничьи подкрадывались к цели, сбрасывали несколько бомб и спешили на всех парах убраться. Летали они в строго определенное время: ранним утром или же в вечерние сумерки, для лучшей маскировки.
Климов атаковал противника, но сбить самолет с первого захода не удалось. Раненый враг поспешно уходил на бреющем. Его заметили летчики Шевченко и Давыдов. Они-то и помогли добить фашиста. Самолет, не выпуская шасси, плюхнулся в пшеницу. Летчики попытались скрыться, им бросилась наперерез группа красноармейцев. Завязалась перестрелка, в которой двое летчиков были ранены и прекратили сопротивление. Но командир машины не пожелал сдаваться, засел в кустах и продолжал отстреливаться. Однако и его вскоре укротили: связав руки, привели в штаб.