Сергей остановился.
— А спина и руки у твоего папана… отца болят?
Петька будто споткнулся, встал, но еще некоторое время не оборачивался, словно размышлял, стоит ли отвечать Можаруку или сделать вид, что не расслышал. И еще он думал: Серегу не зря в школе профессором зовут, а значит, он не напрасно про спину загнул. Поглядел на Можарука из-за плеча, как бы рассматривая его заново, и ответил с вызовом:
— Ну, болят!
— А мой дядя тоже грузчиком работает. И ничего не болит. И знаешь, какие тяжести грузит — смотреть страшно!
— Да-а? Так я и поверил! — Петька презрительно скривил губы. — Сильнее моего папана нет в поселке. Он «Москвич» сзади поднимает, только колесики в воздухе визжат! Твой дя-я-дя!
— Да он на кране работает.
— Ха! Так он же крановщик, а не грузчик! — рассмеялся Петька.
— А если грузчик… не сильный? — с некоторым сомнением спросил Можарук.
— Его из бригады выживут. Толку-то с него. Пойдем на пруд, профессор.
Под сильными, уверенными шагами Петьки ломался и проваливался выжатый морозом снежный наст. За спиной остались крайние дома поселка, высокая водонапорная башня из красного кирпича и постройки недавно укрупненного автомобильного гаража.
Ну и чудак же этот Серега, думал Петька. Нашел с чем сравнивать силу человека. С краном! В морских портах вон какие показывают. «Кировцев», как игрушки, с берега на корабль пересаживают. Р-раз — и там! А папан с мешками да ящиками, ну там досками или еще чем занимается. Вагон разгрузил — денежки, другой разгрузил — еще в карман. Устает, конечно, любой силач устанет. И отец иной раз придет — мать не нарадуется: ни в одном глазу, а лицом серый, поужинает молча — и в постель. А утром лишь вспомнит, сколько ящиков срочного груза перекидала его бригада. И еще скажет: «Ну что, мать, как твой Дмитрий? — подмигнет довольно. — За этот месяц кругленькую принесу». А мать ему, как обычно, ответит: «Спину-то побереги! Чай, не железная».
— Не железная, — тихо повторил Петька, задумавшись над словами матери.
Конечно, с отцом никто в силе не поспорит. Потому он и зарабатывает помногу. А скажем, если рядом взрослого Серегу поставить. Что он в получку принесет? Да ничего? Его бы отец и в бригаду не допустил. А почему, скажем? Хилый. С такими премии не заработаешь. А вот посади его на кран…
— Серега, ты бы стал на кране работать? — спросил Петька, чувствуя запаленное дыхание Можарука.
— Не-ет. Не смогу.
— Почему?
— Высоко.
— Ну а машинистом тепловоза?
— Я хочу быть инженером.
Петька, не глядя, схватил у себя за спиной Можарука и подтянул, чтобы тот шагал рядом. Очень уж хотелось посмотреть на будущего инженера.
— А что, Серега, тебе это раз плюнуть. По математике ты профессор. По русскому как сейчас? Соображаешь?
— Это же русский…
— Понятно. Ну не клюй носом, отец бы тебя в бригаду и за все пятерки не принял. А в институт… в институт тебя должны принять, — заявил уверенно Петька. — Придумай, чтобы ящики сами с вагона вылетали на склад. А здорово бы, да, Серега?
Они остановились на берегу пруда. Обрамленный старыми изреженными деревьями, тихий и спокойный, лежал он перед ними под толстым слоем снега.
— Красиво здесь летом! — мечтательно произнес Сергей. — Я летом почти никогда не простужаюсь, потому что каждый день загораю. Хороший у нас пруд, большой, озеро настоящее.
— Дед Авдей говорит, в войну он раза в два больше был и все берега в деревьях.
— Они и сейчас в деревьях. Видишь на том берегу самый высокий осокорь? В прошлом году я на верхушку залез!
— А чего тут страшного? Я прыгал с него. Как грохнулся спиной о воду, аж три лягушки животом вверх всплыли.
— А ты как?
— И я тоже. Выудили. Еле отдышался!
— Я слышал, — восхищенно глядя на Петьку, произнес с тихой завистью Сергей. — С верхушки никто не прыгал — убиться можно.
— Можно, — подтвердил Петька. — Как залез на него, прыгать расхотелось, в коленках заломило. А слезать еще страшней — внизу хихикают.
— А я думал, ты ничего не боишься. Все так думают.
— Так и есть, — хвастливо ответил Петька. — И ты так думай…
— А ты говорил…
— А ты не слушай…
Сергей как-то странно посмотрел на Петьку, даже очки снял и вздохнул.
— Мне почему-то с тобой хорошо, — сказал он.