Свете было жаль глядеть на разрушения, учинённые временем. И мне было жаль. Опустевший дом моих бабушки и дедушки находился не так уж далеко – на другом берегу Буба. Если приглядеться, из окна можно увидеть деревеньку Ягиб. Сердце начинает щемить оттого, что уже не вернёшь былые времена, бабушку с дедушкой, счастливое детство, прошедшее на кебринских просторах.
Света продолжает обходить комнаты. Подбирает упавшие на пол предметы, поправляет бумажные иконки в красном углу.
Мы осматриваем сарай. Удивляемся, насколько основательно строили в прежние времена. Столько лет дом пустует, а брёвна всё такие же крепкие. Только крыша прохудилась, оттого и старение дома ускорилось. Но никто уже не приедет сюда ремонтировать. Наследники переехали в другие населённые пункты и лишь изредка, затосковав, наведываются на малую родину.
Света вытаскивает огромный железный ключ. Выходим во двор, идём к амбару. С большим усилием нам удаётся сдвинуть дверь, вросшую в землю. В амбаре Светина бабушка хранила много ценного по прошлым дефицитным временам: посуду, постельное бельё, продукты. Кое-что из вещей так и лежит не распакованным.
– Надо икону вытащить, – Света показывает на остеклённую картину на полу. В сумраке не видно, что на ней изображено.
Тащим икону на улицу. Ставим на землю. Комочком снега я стираю толстый слой пыли со стекла. Проступают очертания изображения. Богородица.
– Какая красивая! – вырывается у меня. Икона и впрямь необычная. Я такой ещё не видела.
Лик Богородицы написан на плотной бумаге и размещён внутри деревянной рамы, похожей на оконную. Внизу рама делится на два прямоугольных фрагмента. Справа кусок стекла разбит, и бумага истлела от сырости, а на левой стороне изображение сохранилось: лежащий на погребальном ложе Иисус Христос. Божья Матерь смотрит вниз, на своего Сына. В её взгляде одновременно и печаль, и спокойствие.
С передышками несём икону к машине. Тяжёлая. Загружаем в багажник. Едем в Кебру. В церковь, где иконе самое место. Но храм закрыт, и поблизости никого не видно.
Ставим икону возле крыльца. Стоим, думаем, что делать дальше. Света говорит:
– Что, так и оставим? Давай хоть к стене повернём.
– Да никто её не украдёт, – отвечаю я. – И лучше пусть стоит лицом к деревне. Пусть Богородица посмотрит на белый свет, на людей, на Кебру. А то сколько лет она в амбаре в темноте томилась.
С тем и уехали.
Лишь на третий день удалось дозвониться до батюшки Валерия, чтобы узнать о судьбе нашей иконы. Он был удивлён. Оказывается, ничего про неё не знает, поскольку в отъезде.
Вечером позвонил радостный:
– Так и стоит, как вы поставили! Эта икона называется «Умиление». В нашей в церкви такой ещё нет. Видно, она из часовни. В старые времена в Кебре насчитывалось сорок две деревни, и в каждой из них была своя часовня. Потом храм и часовни разрушили, а население разобрало образа по домам. До сих пор многие хранят их у себя и считают своими. А правильно, если они будут находиться в храме, ведь для этого их и создавали. А вы обязательно заходите к нам в церковь, когда будете в наших краях!
Мы приехали в Кебру на Рождество. В маленькой церкви было тесно от скопления народу. Свою икону мы увидели сразу. Она висела рядом с другими образами Божьей Матери. И нам казалось, что она благодарит нас своим спокойным и уверенным взором, который нетрудно описать одним словом – Умиление.
Красные кроссовки
Левый глаз периодически дёргается уже с августа. Вот и сейчас я стою на остановке, а он нервно подмигивает. И никак не угомонить. Бесполезно пить успокоительные, заваривать травки, слушать расслабляющую музыку. Можно только закрыть глаз или прижать пальцем веко, словно бы говоря: «Ну что ты, малыш, перестань. Всё же хорошо». Это ненадолго помогает.
Подмигивая, глаз непроизвольно зацепился за высокого мужчину в чёрной куртке, синих джинсах и красных кроссовках. На всей сумеречной улице его обувь была единственным ярким пятном, не считая светофора. «Вырядился, как клоун», – подумала я. – Если бы был подростком, ещё куда ни шло, а тут явно к сорока приближается».
Мужчина заметил мой оценивающий взгляд и подмигнул. Я почувствовала, что краснею. Становлюсь похожей цветом на его обувь. Хотела отвернуться, но вдруг мужчина обратился ко мне:
– Барышня, вы не подскажете, где находится женская консультация?
Глаз на секунду перестал дёргаться. Давно вышедшее из обихода обращение сбило с толку. А женская консультация никак не вязалась с красными кроссовками. И что ещё больше меня удивило – я там работала. Может, этот тип следит за мной? Откуда он знает, где я работаю? Внутри шевельнулось что-то холодное. Зря я вчера на ночь читала Кинга.