Вспышка на небе была по яркости как полная Луна. Васечкин и его оборудование отбросили на траву тень. Продлилось это столько времени, сколько Ганимед заходил в поверхность Юпитера. Как, собственно, и с предыдущими спутниками, только диаметр их был меньше, и летели они с большей скоростью. Ганимед диаметром пять тысяч километров со скоростью шестьдесят тысяч километров в час погружался в Юпитер ровно пять минут. Все эти пять минут на небе полыхало. Когда столкновение закончилось, на Юпитере снова было видно кольцо ударной волны, точно такое же, как и от Ио и Европы. Второй фонтан выброшенного вещества был в десятки раз больше предыдущего. (От всех столкновений оставались такие выбросы, но видно их было лишь в тех случаях, когда спутник падал сбоку.) Вещество летело из Юпитера со скоростью, практически равной скорости испарившегося Ганимеда. Гравитация Юпитера и Сферы была не в силах удержать материю. Миллиарды миллиардов тонн было выброшено в космос.
Этой ночью случилось то, чего никто не ожидал. От чего у всех астрономов, да и простых зрителей челюсть отвисла еще сильнее, чем после наблюдения падения спутников…
Васечкин, как обычно, проснулся после обеда и до восьми вечера общался со зрителями, смотрел западных астрономов и, как и многие, замерял размер Юпитера, который с каждым часом уменьшался в диаметре. К восьми стало смеркаться, и Саша выставил свой телескоп. На уменьшение Юпитера уже никто не реагировал с таким удивлением, как в прошлые дни. Хвост от выброшенного ударом Ганимеда вещества растянулся по небу и стал больше самого диаметра планеты, который в данный момент составлял всего одиннадцать угловых секунд, что равнялось тридцати тысячам километров вместо положенных ста двадцати. Никаких облаков на Юпитере уже быть не могло, потому как гравитация из-за сжатия планеты в четыре раза стала невероятно огромной, и всё на его поверхности теперь весило больше в шестнадцать раз. Из-за большого давления облака Юпитера спрессовались в жидкий водород, но это было лишь началом его уплотнения, потому как к двенадцати часам ночи, за несколько минут до столкновения с Каллисто, Юпитер был в диаметре уже пять угловых секунд. Такое сжатие суммарной массы Юпитера и Сатурна превратило практически всю материю планеты теперь уже в металлический водород. Давление на глубине нескольких тысяч километров было выше земного атмосферного в миллионы раз. Жидким водород оставался лишь несколько сотен километров на поверхности, да и там газ был уплотнен до такой степени, что фактически являлся твердым телом.
– Сейчас может быть несколько итогов столкновения, – произнес Саша, глядя на приближающийся к неузнаваемому Юпитеру Каллисто, – первое – из-за того, что теперь спутник врежется не в газовую среду, а в твердое тело, он может расколоться и разлететься в разные стороны. Второе – из-за увеличения силы тяжести вблизи поверхности Юпитера может сработать предел Роша. Если говорить коротко, это когда приближающееся маленькое тело к большому телу разваливается из-за гравитации большого тела. Каллисто может развалиться подобно комете Шумейкеров—Леви и по кусочкам упасть на Юпитер. И третий вариант – Каллисто полностью испарится, перейдет в чистую энергию от столкновения со столь твердым телом, но это менее вероятно. Я думаю, у спутника недостаточно скорости для этого, но тут, чтоб сказать точно, надо вычислять.
Внезапно для всего следящего за Юпитером мира, за минуты до столкновения, планета начала сплющиваться по горизонтали и вытягиваться в овал по вертикали. Из-за твердости Юпитера искажения были несильные – большая ось была всего на двадцать процентов длиннее, чем малая. Одновременно с этим Юпитер медленно смещался вверх относительно центра рабочего поля программы. Скорость его была выше скорости Каллисто, потому как глазом движение Юпитера заметить можно было, а вот движение Каллисто нет.
Васечкин схватился за волосы, осознав, что произошло.
– Он уворачивается от Каллисто! – крикнул Саша. – Видимо, Сфера не хочет, чтобы спутник врезался и разлетелся, потеряв материю!