Витрины оружейного салона «Омерта» были снесены, как и прочие окна в любом уцелевшем доме. Гречкин залез в магазин первым, а следом и Саша. Они протянули Кате руки и помогли девушке забраться. В торговом помещении кругом валялись стеллажи, но ходить было можно и даже легче, чем по улице.
– Так я и думал, – сказал Саша, – все вынесли. А что не вынесли, смыло.
Катя подошла к лежащему на полу современному спортивному арбалету и подняла его.
– А что? – Саша сделал наигранно удивленное лицо. – Осталось стрелы найти, и нормально.
Гречкин прошел через дверной проем, дверь которого валялась на полу. В отделе пневматики бардака было меньше. На стене остался один закрепленный пистолет. Юра вырвал его вместе с крепежом. Газовый баллон был на месте. Внизу, за дверцей шкафа, встроенного в стену, Гречкин нашел коробки с патронами. Зарядив и выстрелив в стену металлическим шариком, Юра удовлетворенно кивнул как бы сам себе, глядя на оружие в руке.
– Это что было?! – спросил Васечкин.
– Пневматический пистолет, – ответил Гречкин. Оружие он сунул в один карман джинсов, а запасной баллон и коробку с патронами в другой.
– Не густо, конечно, тут, – произнес Юра, возвращаясь в отдел огнестрела.
– Я нашла стрелы, – сказала Катя, – они, оказывается, в самом арбалете, вот.
Три болта были незаметно закреплены на оружии.
– А я охотничий нож, – Васечкин вынул из чехла двадцатисантиметровый клинок, – но я сразу говорю, я не смогу им никого… это не ко мне… так что держите.
Саша протянул нож Юре.
– Нет, оставь себе.
– Не буду я его оставлять себе!
– Саша, если встанет выбор спасти сестру или дать ей погибнуть, ты что выберешь?
Васечкин заерзал.
– Бери, Саш, – сказала Катя, – никто тебя не заставляет им пользоваться. Но напугать можно. Я арбалет возьму.
На арбалете был ремень. Девушка повесила оружие на спину.
– Ты хоть попробуй стрельни из него разок, – сказал Саша.
– Я стреляла из таких по мишеням. В Геленджике, когда мы были с… с бывшим родственником.
– Я тут подумал… – Васечкин нахмурился, – нам надо где-то раздобыть кислородные баллоны. Такие… ну… для дайвинга.
– Зачем? – спросил Гречкин.
– Я боюсь, что когда Луна и Сфера будут максимально близко к Земле, то они потянут за собой всю атмосферу. А если даже и не всю, то бо́льшую ее часть. Может оказаться так, что дышать будет нечем.
– Ты думаешь, на Земле будут места, где будет фактически вакуум? Космос? – усомнился Юра.
– Я не знаю, но мы видели, как она гонит воздух, вон какой ураган был, а это лишь начало.
– Башня герметично закрыта, стекла там толстые, почти бронированные, – сказал Юра, – на ней отсидимся. Где мы сейчас, по-твоему, найдем кислородные баллоны? Они не во всех спортивных магазинах есть. Я вообще ни разу не видел их в продаже. Это нужен специализированный магазин для дайверов. Я не знаю, где такие. А интернета нет.
Васечкин почесал затылок.
– Надо идти, – сказал Юра, – нам еще подниматься триста метров наверх по лестнице. Это может занять больше часа.
Дальше путь лежал по заваленной узкой улице Летчика Бабушкина. Полтора километра по завалам до пересечения с Ярославским шоссе заняло час. В этом месте Ярославское шоссе переходило в проспект Мира, по которому нужно было пройти до ВДНХ три с половиной километра. Отсюда Останкинскую башню было хорошо видно на фоне разрушенного города. Шпиль ее острой иглой вонзался в голубое безоблачное небо. Впрочем, безоблачным быть ему недолго, вскоре вместе с новым приливом гравитация прогонит через Москву и газовую среду Земли, но уже с большей скоростью. До прилива оставалось семь часов.
– Юр! – окрикнула Катя идущего перед ней космонавта. – Я тут вспомнила про магазин «РуДАЙВ». Он примерно в километре, может, в двух от Останкино.
– От самой башни? – спросил Гречкин.
– Я от дома ехала туда на машине. От ВДНХ километра два, а от башни меньше.
– Ты дайвингом, что ли, занималась?
– Нет, это мы перед отпуском покупали… ласты там… маски, матрас надувной. Баллоны не покупали, но я думаю, они там должны быть.
Ширина проспекта Мира составляет почти тридцать метров, а от дома по левой стороне до дома по правой местами было более ста метров. Кроме мусора, искореженных машин, поваленных столбов, деревьев и изредка встречающихся раздутых тел, на дорожном полотне ничего не было, никаких руин. Сложенные беспощадной стихией дома не доходили своими остатками до самого шоссе, что позволило идти быстрее. Гречкин прибавил шагу, а следом и Катя с Сашей. Казалось, они шли сквозь огромное кладбище протяженностью десятки километров. Раздавшиеся у метро «ВДНХ» выстрелы дали понять, что людям мало смертей, недостаточно Сфера поработала над истреблением человечества. Они гремели, казалось, без перерыва, будто неподалеку была горячая точка с развернутыми боевыми действиями. Три с половиной километра удалось преодолеть за час. До прилива оставалось шесть часов.