– Твое место здесь, Алина, – обратилась мать к дочери. – Алеша, и ваш сын… Вы могли бы сделать счастливыми друг друга. Молодость может все, но ничего не знает. Старость знает, но уже ничего не может, кроме как повторять, раз за разом.
– Все сложно, – ответила Алина.
– Всегда все сложно, если дело касается семьи. Не бывает истинной любви без испытаний. Путешественник не станет отважным, если не преодолеет самых буйных морей и не достигнет вершин самых высоких гор.
Василиса Одинцова закашлялась. Вика сказала, что принесет стакан воды. Так Алина осталась с матерью наедине. Впервые за долгие годы.
Она чуть смутилась, когда села напротив матери. Долго разглядывала ее руки и тот пододеяльник, на котором они покоились. В ее памяти руки матери всегда были полны жизни. Они стирали ее одежду, готовили ей еду. Ласкали ее затылок и шею. Эти руки носили ее, когда ей было всего пару месяцев отроду. Память десятилетий хранилась на кончиках этих пальцев, и Алина не могла думать о том, что, возможно, видит эти руки в последний раз.
Вернулась Вика.
– Вот, попей, – сказала она, протягивая матери до краев наполненный граненый стакан. – Я немного разбавила теплой водой.
Теплая вода. Она струится по телу ребенка, сидящего в небольшой ванночке. Мать аккуратно поливает голову ребенка водой из небольшого ковшика. Воду черпает из железного ведра, что стоит на деревянной подставке.
В городе снова отключили теплую воду. Вот уж привычно. А ведь северные широты не балуют теплыми ночами. Но поделать нечего. Когда в бесконечное космическое пространство отправляются все новые и новые спутники, кто-то все еще продолжает мыть ребенка в тазике.
– Вытри глазки, Алиночка. Ты моя хорошая.
Вода приятна ее телу. Приятен воскресный вечер.
– Вытри глазки…
Ей кажется, что она там, в двух с лишним десятках лет от того места, где увидела свою мать на больничной койке. Увидела ее уставшей, потерявшей все свои жизненные силы. Ей не хочется возвращаться обратно. Туда, где перед ней стоит сестра и пытается успокоить ее.
И вот слезы текут по щекам Алины. Она не рыдает, но влага застилает ее глаза. Она не может идти. Ноги будто сковало тяжелыми цепями.
– Алина, ну… ну не надо!
Вика и сама уже на грани срыва. Она думает о мужчине, который успокоит ее, а после успокоит старшую сестру. Ей было бы достаточно одного взгляда тех глаз, в которых хочется утонуть. Молодого, трепетного взгляда. Жаль только, что она столкнулась взглядом все с тем же немолодым мужчиной с сединой в бороде.
– Все хорошо? – уточнил он самым внимательным тоном.
– Да, спасибо, – резко ответила Вика. – Спасибо. Все, несомненно, будет лучше.
***
Он не знал ее, она не знала его. Это было действительно так, только вот диалог их, запечатленный в килобайтах цифровой информации, как будто бы говорил об обратном. Они были знакомы очень давно.
Они познакомились в интернете. Как ни посмотри, так оно и есть. Мимолетное приветствие, или же всепоглощающее желание? Кто знает. Все, что остается от наших чувств спустя сотни и тысячи дней общения – это память. Килобайты информации в человеческом мозгу. Зашифрованные данные.
– Я скучаю по тем дням, когда мы с тобой могли преспокойно кататься на речном трамвайчике. Ты укутывал меня в теплый плед. Тогда мне казалось, что твои глаза ярче неба.
Он читал сообщение, ясно понимая, что никогда они не бывали на борту речного трамвайчика. Он никогда не укутывал ее в теплый плед. Вся эта история, с самого ее начала, была лишь выдумкой двоих. Воображаемой жизнью, которую порой так хотелось почувствовать в реальности.
– Каким я был тогда? – задал он вопрос. Будто бы забыл свои фантазии.
Была ночь, и только музыка в наушниках создавала ощущение драйва. Антон сидел перед ноутбуком, выпрямив спину, и с удовольствием печатал новые слова этой, как казалось, старой истории. Истории, подсмотренной где-то в кино, или на страницах книг, которые нравились. Истории, сотканной из сотен других историй, менее значимых, менее прекрасных. Кто сказал, что реальность реальна, а наши фантазии – это вымысел?
– Ты был веселым. Беззаботным. Это сейчас на тебе ужасная ноша, которые ты все никак не можешь скинуть. Ты нравился мне тогда. Нравишься и сейчас.
Они познакомились в интернете. Простая читательница, лицо которой Антон не мог видеть. Никаких ночей, проведенных вместе. Ни трамвайчиков, ни пледов. Только слова и фантазии.