– Это непросто. Но ты правильно сделала, что приехала сюда.
– Я сделала неправильно, когда уехала отсюда. Наверное.
Их взгляды пересеклись. Он не мог знать, о чем думала она в тот момент. Но она отчетливо видела огонек в его глазах. Интерес ли то был? Или тайная ненависть?
– Ты поступила так, как хотела. Да и с прошлым все равно уже сделать ничего нельзя. Оно как гангрена на руке. Если уж избавляться, то вместе с предплечьем.
– Трудное сравнение.
– Веришь, это мой знакомый хирург из городской больницы так говорит. С такими медиками даже приступ аппендицита перетерпеть захочется, лишь бы не попадаться им под нож.
– Забавно. А больницу тоже немного в порядок привели, как я заметила. Вообще, многое поменялось за эти годы. Странное чувство возникает, когда уезжаешь откуда-то. Кажется, что время там, в тех местах, что ты покидаешь, будто бы останавливается. Словно время путешествует вместе с тобой, хоть это и не так вовсе.
– Мне не с чем сравнивать, Алина. Я провел в этом городе тридцать с небольшим лет. Эти мелкие отпуска, что дают на работе, не в счет, конечно. Для меня всегда время шло именно здесь. Со стрелкой часов, что у меня на запястье.
Они выпили. Помолчали немного. Разговоры ни о чем. Именно в такие моменты рождаются мимолетные взгляды, говорящие о многом в жизни.
А еще был молчаливый бармен с тонкой бородкой и манерами городского парня. Будто бы насмотревшись голливудских фильмов, он всячески пытался заигрывать с бутылками, к которым прикасался, рискованными движениями, но то было похоже лишь на бесконтрольные судороги паралитика. Алина с ухмылкой на лице оценила талант бармена. Ничего не сказала по этому поводу. Выпила. Взялась за фисташки.
Еще днем ей казалось, что она будет чувствовать себя скованно в компании Алексея. Теперь же ей казалось, что она, наконец, нашла укромный уголок времени и места, и в пересечении этих двух измерений ей было комфортно.
– Расскажи о своей работы, – попросил Алексей. – Стюардесса. Прямо как в кино. Необычная профессия. Много стран повидала, наверное? Весь мир как на ладони, да?
– Да. Из иллюминатора весь мир посмотрела, – усмехнулась Алина. – Как ни крути, это работа. Ты большую часть времени на ногах, на большой высоте, так что когда добираешься до отеля, первым делом хочется плюхнуться в постель и отдохнуть. Поспать, в конце концов. Ну а потом отрываешь свою ленивую задницу от нагретого места и пытаешься представить, что ты нормальный человек. Выпиваешь, может быть. Романтика незнакомых постелей… но не в том смысле, в котором ты подумал.
Алина покачала указательным пальцем перед лицом бывшего мужа, и он понял острую шутку. Кольнуло ли его тогда где-то в глубине души чувство, столь знакомое безответно влюбленным молодым мужчинам, внезапно видящим своих муз в окружении кавалеров? Если и да, то чувство это, этот укол был не чем иным, как отголоском прошлого.
– Почему небо? Не помню, чтобы ты рвалась в стюардессы когда-то.
– Я уже и сама не могу вспомнить, почему именно выбрала эту профессию. Она как-то сама ко мне пришла. Через кого-то из знакомых, вроде. Или нет. Помню только, что увидела в аэропорту девушек в форме бортпроводниц и поняла, что хочу выглядеть так же, как они. И эти беззаботные улыбки… может, мне тогда именно этого и не хватало.
– Это было сразу после переезда?
– Да, почти сразу. Мне нужно было как-то платить за жилье. Я и так в должницах пробыла немало времени, – Алина выпила, закурила. – Непросто было.
Алексей молча смотрел на нее еще долгое время. Он будто бы решался что-то сказать, да так и не сделал этого. Вместо того осушил бокал и попросил бармена повторить. Тот, подхватив бокал со стола, подставил его к крану и аккуратно наполнил.
– Спасибо, дружище, – кивнул ему Алексей. Бармен ответил скупой улыбкой и удалился по своим барменским делам.
Хмель брал контроль над Алиной. Похоть скучающего без секса тела наигрывала отрывистыми нотками сладкую мелодию, ее тело покрывалось мурашками время от времени. И пусть прошло много лет, и те былые чувства, что ласкали еще девственную ее сущность, уже давно канули в лету, тело, руководствуясь памятью, все еще отвечало остротой реакций на близость другого, столь знакомого и столь подходящего тела.
Но глаза, пылающие огнем, уже наблюдали за ней в тот момент. Глаза демонические, принадлежавшие всего лишь человеку, но человеку, сломленному собственными желаниями. Простому человеку, ничем не отличному от множества тех людей, коих можете видеть вы по дороге на работу или в зале кафе поздним вечером. Глаза светились в темноте, словно принадлежали другой природе, другому миру. Но эти глаза принадлежали всего лишь человеку. Человеку из прошлого Алины.